Вольный Дон
Шрифт:
Однако слова тетки тоже были ему близки и имели под собой крепкую основу. Шах, повелитель всех правоверных, должен как можно больше отдыхать, ибо он есть символ власти, а все дела могут решать его родственники, среди которых в делах политики она наиболее опытный человек. И что особо впечатляло повелителя Персии в такие моменты, что тетку поддерживали все самые высокопоставленные чиновники государства, высочайший меджлис. Если они говорят, что слова Марьям Бегум есть истина, возможно, она права? Ибо всем известно, что не могут ошибаться такие люди, как мудрейший великий везир, его помощник меджлис-невис, верховный гражданский судья диван беги, казначей мустоуфи ал-мамалик, начальник гвардейского корпуса курчиев
Тетка и борец за веру продолжали свой спор около получаса. От этого у шаха разболелась голова и, не выдержав боли, Солтан Хусейн сорвался.
– Тихо! – громко сказал он, и когда голоса Махаммад Бакир Маджлиси и Марьям Бегум затихли, шах огласил свою волю: – Отныне, всеми делами государства занимается моя любимая и драгоценная тетя, дочь великого Сефи Первого, сиятельная Марьям Бегум. Так будет очень хорошо! Я так решил!
– Да будет все по воле твоей!
Голоса участников высочайшего меджлиса эхом разнеслись по тронному залу. Довольный собой и своей твердостью шах покинул дворец и отправился в сад. Посрамленный священнослужитель направился на выход, и на место Солтана Хусейна, небольшой золотой трон, присела его тетка, пожилая и очень полная женщина с маленькими заплывшими глазками, которые внимательно следили за каждым государственным деятелем в огромном помещении.
– По воле шаха, всеми делами занимаюсь я, – сказала Марьям Бегум и спросила: – Все слышали это?
– Да-а-а! – снова одновременно ответили чиновники.
– Тогда, я жду доклада от великого везира.
Вперед выступил благообразный шестидесятилетний мужчина с огромной белоснежной бородой. Он поклонился управительнице государства и заговорил:
– О, великолепная Марьям Бегум. Мы сильны и непобедимы, народ благоденствует, доходы шаха растут, армия всем довольна и земля правоверных живет в радости. Однако, – на несколько секунд везир прервался, обозначил значимость своих следующих слов, и продолжил: – имеются некоторые проблемы. Самая главная из них это восстание беглербега афганского племени Гильзаи Мир Вейса. Покоренные дикари восстали, захватили город Канда-хар (Кандагар), перебили наших воинов и отказались признавать власть сиятельного шаха Солтан Хусейна. Без сомнения, восстание будет подавлено, бунтовщики казнены, а голову проклятого предателя Мир Вейса привезут в мешке и кинут под ноги нашего великого повелителя. Но для этого потребуется время.
– Хорошо, – женщина кивнула, и толстые складки второго и третьего подбородков вздрогнули. – Теперь я желаю знать, что творится в Азербайджане и Эль-Борзе?
Везир сжался, поскольку не ожидал этого вопроса. Но он был опытным царедворцем, поэтому смог быстро собраться и ответил:
– Точных сведений пока нет, а слухам верить не стоит.
– И все же, что говорят люди? Я настаиваю на честном ответе.
– На нас напали казаки и астраханцы, великолепная Марьям Бегум. Разрушены Астара и Ардебиль, Анзали и Мурд-Аб, а так же порт Гез. Погибло множество людей, воинов и чиновников. Ограблены купцы и склады, а наши войска были разбиты везде, где они вступили в бой с этими треклятыми степняками и русскими варварами.
Марьям Бегум не кричала и не топала ногами. Эта умная и хитрая женщина, внешне оставалась спокойной, но каждый из находящихся в тронном зале людей чувствовал, что она в бешенстве.
– Можно понять разгром наших войск, которые считаются непобедимыми. Вполне допустимо разграбление богатых приморских городов – всякое бывает. Но как допустили разрушение славного Ардебиля, города, с которого началось восхождение династии Сефевидов, личного шахского домена, где стоит принадлежащий царской семье великолепный дворец? Почему так случилось, везир?
– Враги оказались сильнее, чем мы предполагали, а наших войск на Кавказе явно недостаточно, чтобы их отбить.
– Немедленно отправьте в Азербайджан наших лучших воинов и самых талантливых полководцев. Сипахсалар-и кулл-и Иран проследите за этим.
– Буду стараться, сиятельная.
Главнокомандующий поклонился, а тетка шаха задала следующий вопрос:
– Что творится в других местах?
– Сунниты готовят восстание. Армяне и грузины волнуются, и вновь посылают гонцов в Турцию и Россию. Казикумыки собираются с силами и зарятся на Шемаху. А в заливе Ормузд беснуются арабские пираты.
Правительница продолжала спрашивать везира о делах государства, а затем разговора удостоились остальные заседатели высочайшего меджлиса. И чем больше она с ними общалась, тем больше убеждалась, что положение Сефевидского государства не просто тяжелое, а почти катастрофическое. Женщина делала что могла, отдавала приказы, угрожала, настаивала, требовала и призывала собраться с силами. Однако закончился этот совет тем, чем и должен был.
За поддержку перед шахом Марьям-Бегун обещала всему меджлису дополнительные тиулы (земли для кормления) и теперь выполняла свои обязательства. Кому-то, как самому слабому и наименее влиятельному, доставались три-четыре крупные деревни, а другим, тому же самому великому везиру, например, город с рудниками железа. И пока все это происходило, совершенно счастливый шах Солтан Хусейн возлежал на большом ковре в тени огромного граба, самого мощного дерева в его любимом саду. Он пил сладкое вино, которое ему привозили из далекой Португалии, размышлял о вечном и ожидал прихода присланных ему в подарок правителем Белуджистана двух новых пышнотелых наложниц. Для него в Персии все было хорошо, так же как при прежних правителях, и эта стабильность не могла не радовать повелителя миллионов людей.
9
Астрахань. 20-21.09.1709.
Весь поход нам сопутствовала удача. Дележ городской казны прошел без эксцессов и взаимных упреков, хотя я к ним был готов. Затем мы вовремя погрузили большую часть награбленного добра на свои и трофейные суда. И как нельзя кстати покинули горящий Гез и успели выйти в море буквально за двадцать минут до появления солдат из Астрабада, которые могли обстрелять нас из пушек. После этого эскадра быстро достигла Астрахани и вошла в его порт до начала сезона штормов, и что еще более важно, за двое суток до возвращения из Ардебиля основной астрахано-казацкой армии.
Можно задать резонный вопрос, а причем тут возвращение основных сил под командованием Кумшацкого и то, что наша флотилия вернулась раньше? А притом, что мы и они шли к родным берегам с победой, а значит, с добычей, и вот здесь, кто первым с купцами сторговался, тот наибольшую прибыль и поимел. Харько Нечос и я это сразу сообразили, а вот Гаврюша Старченка нет, и вместо того чтобы делом заняться, отмечая успех, загулял, и потому понес убытки. Впрочем, это его проблемы, а о себе расскажу по порядку.
В Астрахани наша эскадра появилась восемнадцатого сентября, и встретили нас как героев, ибо каждый горожанин мог видеть, что мы в походе преуспели. Груженные добычей суда, восемь расшив и восемь бусов, пристали к берегу, и из этих плавсредств моими были одна расшива и два торговых судна. Для молодого атамана ватажников этот огромный успех. И под приветственные крики собравшихся в порту астраханцев, казаки и люди Старченки сходят на берег, а потом, получив на руки немного денег, отправляются гулять. Однако меня это не касается, и вместе с десятком людей, своими односумами, десятниками и помощниками, я остаюсь на расшиве и жду местных купцов.