Вольный охотник
Шрифт:
— Тогда не будем тратить время, Кристин. Садись и рассказывай.
— Учти, Кристель я заберу с собой! Ей ничего не грозит, но она моя сестра, и я не позволю…
Наверное, в этот момент, Ян увидел, что говорит все же с человеком.
— Это твое право, — сказал он. — Начнем.
Глава 27. Сделка
К тому времени, как Кристин закончила говорить, шум боя, доносящийся из внутреннего двора дворца, стал понемногу стихать. Случилось то, о чем и
— Это важная информация, — сказал Ян, когда колдунья прекратила говорить. — Знать бы еще — правдивая ли?
— Вот, будешь проверять, сам и узнаешь. А теперь, с вашего позволения, я бы хотела удалиться.
Не дожидаясь разрешения, в котором она, в общем-то, и не нуждалась, Кристин развернулась и, не оглядываясь, пошла прочь. Она явно неплохо ориентировалась во дворце, скорее всего, именно она и провела сюда прочих химер в обход приготовленной засады.
Провожая ее взглядом, Ян вполне серьезно размышлял о том, чтобы послать ей вдогонку пульсар. На копье и плеть виты бы не хватило, а умеренной мощности сгусток огня, ранга так третьего, он вполне мог осилить.
И ведь было за что. Девушка, несмотря на то что остановила вторжение Ада в город, была здорово замазана в том, что оно вообще началось. И крови на этих тонких ладонях было преизрядно.
Останавливал его вовсе не тот факт, что виконтесса с легкостью отразит его удар — по рангу она была полным Командором. Просто он считал, что так поступать не должен. Если уж отданная Аду с рождения девчонка смогла найти в себе силы остаться человеком — или хотя бы сделать первый шаг на этом пути — то и ему грешно пасть ниже ее уровня.
— Я ей не верю! — сообщила свое мнение София, когда колдунья ушла.
— Никто и не заставляет, — пожал плечами старший брат. — Но цели мы достигли. Прорыв остановлен, мы живы.
— Цель оправдывает средства? — язвительно ввернула девушка одну замшелую, еще времен католиков, максиму.
— Соф, прекращай, — самую малость повысил голос Ян. — Ты чего хотела? Что бы мы просто погибли?
Та немного стушевалась. При всей вздорности своего характера, была она девушкой трезвомыслящей и практичной. И прекрасно понимала, что шансов у них двоих против виконтессы не было. А так — и информацию добыли, и от главных врагов избавились, и, как верно сказал ее брат, живы остались.
— Просто… — все же не смогла она удержаться, чтобы не оставить за собой последнее слово. — Мы будто союз с ней заключили. Сделку, понимаешь? Сделку с демоном!
Всего полгода назад, да что там — месяцем раньше! — Ян и сам бы пришел к такому же заключению. Демон — убей. Одержимый, ведьма, культист — тот же выбор. Никаких разговоров, никаких договоренностей — только смертный бой. Сейчас же, после всего того, что произошло в этом небольшом прусском городе, он стал смотреть на вещи несколько иначе.
Он по-прежнему оставался охотником. Тем, кто защищает людей и выслеживает тварей. Вот только твари эти перестали быть просто кровожадными,
Можно было сказать, что в противовес имперской у Ада появилась своя армия. С родами войск, тыловым обеспечением, разведкой. Пока еще она была не слишком опытной, не прошедшей закалку боями, но за этим-то вопрос точно не станет.
Падшие учились. Менялись. Подстраивались. И хуже всего, что теперь они использовали не легионы Низших, а людей. Своих против своих. Вместо того чтобы заваливать противника мясом рядовых бойцов, они стали играть в политику. Умело использовать противоречия, которые так долго копились в Третьем Риме. Одних только садовников взять!
Там ведь, в этой организации, которая бросила вызов империи, одержимые если и имелись, то на самой вершине. Если верить той же Кристин, обычные люди сражались не за Падших, а за внушенные им идеалы. За свободу «захваченных московским царем» стран. За право говорить на своем языке, которого, к слову, их никто не лишал. За светлое будущее для своих детей.
Руками садовников против Третьего Рима, а значит, и против мира людей, работала вовсе не магия. И не порталы с той стороны теперь представляли самую большую опасность, не полчища свирепых чудовищ. Оружием создателей Пражского Манифеста и Венской Весны (а также едва не случившейся Прусской Жатвы — именно так, по рассказам виконтессы фон Кёниг, погромщики намеревались назвать свою новую акцию) теперь стала идеология.
В этих новых реалиях и охотники должны были измениться. Стать чем-то большим, чем умелые ищейки, натасканные на Скверну. Ян еще не понимал, во что ему предстоит переродиться, чтобы продолжать свое, завещанное предками, служение, но точно знал — сами изменения неизбежны.
— Это не сделка, — сказал он, отвечая до сих пор не отрывающей от него горящих глаз Софии. — Это стратегия, сестренка. Все изменилось. Мы тоже должны измениться.
Он собирался много чего ей сказать, но, услышав одновременно раздраженное и презрительное «пф-ф!», решил, что время этого разговора еще не настало.
— Пойдем посмотрим, что там на площади. В крипте святые отцы и без нас справятся.
Без помощи Эссенов обошлись и легионеры. Когда Ян с Софией, соблюдая максимальную осторожность, вышли из дворца, на них тут же наставил ружейные стволы целый взвод солдат. Оказывается, пока они убегали от бунтовщиков, устраивали им засады, сражались с химерами и выслушивали откровения одной юной колдуньи, в город вошли войска, расквартированные в предместьях.
Железная рука территориального легиона быстро навела порядок как в центре столицы Великого княжества, так и в жилых районах. Пруссаки слишком ценили порядок, а поэтому не особенно церемонились с теми своими согражданами, которые хотели его разрушить. Никаких увещеваний или уговоров разойтись по домам. Если на полусотню солдат шла толпа погромщиков, те останавливались и начинали стрельбу повзводно. Как правило, к четвертому залпу запал у бунтовщиков иссекал, и они разбегались по переулкам, оставив на земле своих мертвых товарищей по борьбе.