Вольный охотник
Шрифт:
Устав бить пленника, она отступила на шаг и уже спокойно, голосом Локусты, произнесла:
— Ты подумай, какая ирония, Эссен! Потомственный марочный барон, вершина и финал вашей мерзкой династии, пусть и не добровольно, но поможет явиться истинному владыке этого мира!
Отвечать Ян не стал бы, даже если бы мог — удары одержимой выбили из него весь воздух.
— Он здесь, нокса! — с необычайной торжественностью доложил граф фон Мантайфель.
Юноша увидел, как из-за спины отца Кристин вышел совершенно невзрачный человечек средних лет в гражданском платье. Кабы не оно, Ян принял бы его за монаха-схимника —
— Займись им, — царственно велела «монаху» та, которую назвали ноксой. Верховной ведьмой на искаженной, так любимой культистами латыни. — У нас мало времени!
«Значит, долгой подготовки не будет!» — сделал вывод охотник.
Он не собирался умирать под ножом темного жреца. Смерть неизбежна, но Эссены уходят сражаясь. Ян не хотел нарушать семейную традицию. У него не было оружия, доступа к магии его лишили, связав руки за спиной, но не убили волю. Этого было достаточно.
Когда ритус склонился над ним, юноша сгруппировался и, словно змея, сделал бросок. Не самое простое действие для человека с заломленными за спину руками и связанными в щиколотках ногами. За подобное расплачиваются серьезным растяжением мышц, возможно, даже вывернутыми суставами. Но какая разница, если жить осталось считанные минуты?
Лоб Яна встретился с носом жреца. Что-то хрустнуло. На лицо юноше хлынула кровь. Падая, он использовал инерцию движения, ударил ногами, целясь ритусу в горло. Мертвый жрец — отложенный ритуал, так он размышлял.
Хриплое сопение сообщило охотнику, что удар пришелся куда надо. Даже если жрец выживет, на то, чтобы произнести слова ритуала, его не хватит. Порадоваться этому он не успел. Что-то тяжелое упало на него, лишая всяческой возможности двигаться.
Смердело от неизвестного так, словно он не просто искупался в нечистотах, а жил в выгребной яме пару недель. Вонь буквально забивала легкие, Яну приходилось бороться за каждый глоток воздуха. Как он раньше не учуял этот мерзкий запах и не увидел напавшего, юноша не понимал.
«Я! Так! Не! Сдохну!»
Ярость дала молодому человеку немного сил. Не в силах двинуть ни рукой, ни ногой, он несколько раз ударил лбом в неподатливую, твердую, как камень или кость, плоть державшего его существа, а под конец, несмотря на отвращение, даже впился в нее зубами. Ни удары, ни укусы эффекта не принесли, однако через несколько секунд, показавшихся Яну вечностью, тяжелое тело врага немного поднялось.
Прямо ему в глаза смотрело лицо мертвеца. Иссушенная кожа, туго обтянувшая череп, пустые глазницы, распахнутый в посмертном оскале рот. Старый костяк, взятый, скорее всего, из крипты, поднятый той самой запретной магией, называемой Кунцем некромантией.
— Теперь, когда ты познакомился с Альфредом, можешь уже перестать сопротивляться, — произнес голос, принадлежавший Вернеру Мантайфелю. — Он гораздо сильнее тебя, глупый мальчишка. Просто смирись.
«Так вот кто в этой компании некромант!» — понял Ян. Впрочем, от этого знания легче ему не стало.
Отвечать он тоже счел лишним. Если уж пособник Павших, продавший свою новорожденную дочь Аду, хочет похвастаться — пусть.
— Вернер, убей его! — нетерпеливо прикрикнула Эдна. — Мне нужна его сила! Господин уже на подходе!
— Да, нокса.
Иссохший мертвец — кто-то из предков нынешнего курфюрста, надо полагать, —
— Сим… — заговорил он на чудовищно искаженной латыни. — …предаю тело это, как пищу для детей князя мира сего…
Договорить он не успел. Глянул куда-то в сторону, выругался и броском ушел в сторону. А вот костяк, державший Яна, ничего подобного проделывать не стал, так как не получил подобных приказов. Его просто смело огромным пульсаром, который с гудением пролетел в полуметре над юношей.
Кости и плоть мертвеца рассыпались с сухим стуком, а юношу обдало волной жара. Вернувший частичную подвижность Ян глянул в сторону, откуда прилетел огненный конструкт, чуть не спаливший его вместе с врагами, и увидел там свою сестру. Широко расставив ноги, вытянув руки вперед, она формировала второе заклинание, ничуть не менее мощное, чем первое.
«Ты же спалишь себя, дуреха!» — хотел крикнуть охотник. Но не стал — София бы его попросту не услышала.
Зато он заметил оброненный сбегающим графом кинжал и, извиваясь, как дождевой червяк на мостовой, пополз к нему.
Второй пульсар прошел правее и выше, еще раз обдав Яна волной жара. Но он привычным волевым усилием велел себе не обращать внимание на боль. Добравшись до кинжала, он перекатился на него спиной и, раня пальцы, стал пилить веревки, стягивающие запястья.
Резерва сестры хватило только на два конструкта. К моменту, когда Ян освободил руки, она уже едва стояла. Покачивалась, пыталась удержать тело от падения, схватившись рукой за стену.
Это заметили и химеры. Как оказалось, всем троим аристократам удалось спастись от ревущего огненного пульсара. Дальний конец коридора уже горел — именно туда пришлись удары, а троица слуг Падших шла вперед, намереваясь покончить с Эссенами.
Ноги Яна еще оставались связанными, но он не стал тратить время на полное освобождение. Вместо этого он поднялся и активировал щит, закрывая им себя и стоящую шагах в пятнадцати сестру.
— Если ты считаешь, что это поможет… — с насмешкой произнесла Эдна.
Ее лицо, как и одежда, несло на себе следы гари. Граф Мантайфель, держащийся от нее по левую руку, обнажил шпагу вместо потерянного кинжала и принялся рисовать острием какой-то символ на полу. Кристин держалась в трех саженях позади, все так же устало используя стену в качестве опоры.
— Беги! — крикнул Ян сестре, не оборачиваясь.
— Хрен я куда уйду! — упрямо заявила София за его спиной.
С обреченным упрямством девушка разрядила все свои стволы в главную из химер. Пули бессильно упали на пол, не долетев до цели около метра — ударились о выставленный щит.
— Как трогательно! — проворковала Эдна, создавая на ладони кроваво-красный серп размером с двуручный меч.
Больше никто ничего сказать не успел. Граф Мантайфель, не закончив с рисунком на полу, упал лицом вперед — его спину до костей обуглил бросок пульсара. Локуста завопила от боли, когда точно такой же багровый сполох пламени спалил ее руку, державшую серп, до самого плеча. Ян, ничего не понимая, но не тратя времени на размышления, оттолкнулся связанными ногами от пола и прыгнул на ноксу. Сбил ее с ног и, завершая бросок, вонзил в нее графский кинжал.