Волокнистый камень

Дижур Белла Абрамовна

Пришлось ему передать этот богатейший кусок купчихе Кремлевой. И вместо золота она начала добывать здесь асбест.

Но ни у Кремлевой, ни у ее помощников не было никакого опыта в этой новой, неизвестной в России отрасли горного дела.

Опыт невьянских «добытчиков» асбеста давно был забыт. Работы на участках велись очень примитивно. Добытую руду дробили бегунами, которые приводились в движение лошадьми. Чтоб распушить асбест, его били вручную цепями, наподобие того, как раньше молотили хлеб на гумне. Механизации никакой не было. Всюду применялась только

сила человека и лошади.

Дело, начатое Кремлевой, не могло успешно развиваться. К тому же участки, открытые землемером Ладыженским, оказались бедными, сорта асбеста здесь были самыми плохими. Кремлева начала сожалеть о том, что взяла на себя тяжелую и невыгодную обузу.

Вот почему, когда подвернулся покупатель (ревельский барон Жиардо де Сукантон), она со вздохом облегчения уступила ему весь свой прииск.

Хитрая купчиха в душе посмеивалась над незадачливым бароном, которого не остановили ее неудачи. Но у барона оказался энергичный и предприимчивый управляющий — инженер Малявинский. Он провел разведку на всей территории, принадлежащей хозяину, и открыл богатые залежи асбеста.

С того времени, когда на этой земле работал Малявинский, прошло почти семьдесят лет, а запасы, открытые им, все еще не исчерпаны, хотя немало асбеста за эти десятилетия было добыто из недр.

Слава о новом месторождении быстро распространилась по Уралу, а затем и по всей России. Многие вспомнили слышанные в детстве рассказы о волокнистом камне, о негоримой скатерти, изготовленной невьянскими мастерицами из горного льна и подаренной Демидовым царю Петру, и о многих других необычайных вещах из загадочной каменной кудельки.

Сюда, в глухую тайгу, двинулись предприниматели. Неисчислимые запасы уральской кудельки и ее превосходные сорта создали новому месторождению мировую славу.

Точно так же, как раньше, отводились участки для разработки золота, «отводы» производились под добычу асбеста.

Рядом с участками ревельского барона начал работать польский подданный Поклевский-Козелл. Итальянцы организовали русско-итальянское общество «Уралит» и тоже купили участок нового прославленного месторождения.

Но техника добычи оставалась очень низкой. Породу по-прежнему отбивали кайлом, бурили вручную. Коротковолокнистый асбест бросали в отвалы вместе с пустой породой, добывая только лучшие сорта, наиболее дорогие.

А рабочая сила была почти даровой. В летние месяцы к новым рудникам приезжали тысячи людей. Это были бедняки из окрестных деревень, бродившие целыми семьями в поисках работы. Нередко задерживались здесь и беглые каторжники.

«Сезонники» (так звали временных рабочих) располагались обширными таборами. Среди вековых елей пестрели их шалаши, бегали малые ребятишки, пылали вечерами костры и раздавалась песня, то горькая, тоскливая, то разухабисто-веселая, словно стремившаяся затопить всю боль и несправедливость рабочей судьбы.

В рудниках работали не только мужчины, но и женщины и даже дети. Самой высокой оплатой было пятьдесят копеек в день. Эту оплату получал «специалист»-забойщик. Женщине же платили

двадцать пять — тридцать копеек, а ребятишкам по пятнадцати копеек за двенадцатичасовой рабочий день.

С наступлением осени «сезонники» разъезжались. Ближний к рудникам лес затихал. Но и в это время хозяева не испытывали недостатка в дешевой рабочей силе. Немало по России бродило бездомных несчастных людей. Они готовы были выполнять любую работу, за любую, самую ничтожную оплату, лишь бы нашлось пристанище, лишь бы спрятаться от лютых зимних морозов.

Таких рабочих называли «зимогорами». Они ютились в земляных бараках. Спали вповалку на нарах по сто — сто пятьдесят человек вместе, а питались теми продуктами, которые хозяева выдавали им в счет заработков. И получалось так, что должником всегда оказывался рабочий. Его обсчитывали, обмеривали, обвешивали, и ему же постоянно угрожали высылкой из рудничного поселка, из той собачьей конуры, которую он получал от «милостивых» хозяев.

А хозяева были озабочены одним: как можно скорее обогатиться, как можно больше ценностей выкачать из уральских недр. Каждый владелец участка с тревогой и настороженностью следил за успехами своих конкурентов.

Горевал, если узнавал о их удачах. Радовался всяким неполадкам.

Вражда и отчужденность иногда принимали забавный характер.

Старожилы рудника рассказывают такой случай. Хозяева соседних участков разрабатывали с двух сторон одну и ту же асбестовую жилу. Они шли в своих работах друг другу навстречу. Но, когда между участками осталась тонкая стена, оба остановились. Оба знали: в стенке еще немалые запасы асбеста. Но взаимная ненависть была сильнее жажды наживы. Мысль о том, что партии неизбежно столкнутся и участки сольются воедино, задерживала обоих предпринимателей.

Так и просуществовала эта стенка до той поры, пока не пришли настоящие хозяева. Они снесли не только эту преграду, но и все остальные разделяющие участки асбестовского месторождения и соединили их в одно большое народное хозяйство.

Произошло это в 1917 году.

Новому хозяину, советскому народу, приходилось нелегко. Несмотря на богатство бывших владельцев, наследство, оставленное ими, оказалось ничтожным: четыре насоса, два подъемных крана, шесть маломощных паровозов, двести небольших вагонеток… Вот, собственно, и все техническое оборудование рудников.

Приходилось все начинать сначала. Прежде всего предстояло выяснить, каковы запасы асбеста в этих местах, стоит ли тратить народные средства на приобретение оборудования, на создание базы по добыче асбеста.

И вот с 1918 года геологи-разведчики принялись за тщательное изучение всего района.

Еще воевали красные бойцы на фронтах гражданской войны, голодали ребятишки в разрушенных войной городах и селах, а здесь, в северной тайге, подсчитывались запасы горной кудельки.

Геологи знали: близятся дни, когда в нашей стране начнут в больших количествах строиться автомобили и самолеты, новые города и электростанции… Асбест будет нужен производствам, как хлеб человеку.