Волонтер свободы (сборник)
Шрифт:
Вразумительно и даже красочно живописала она историю, похожую на старинный роман. Но тут не было ни капли вымысла, все было правдой.
И вот теперь, в море, в подветренной стороне от Таити, Ленц и лейтенант Кордюков составляли краткую историю моряков "Баунти".
История была такая.
Без малого лет за сорок до "Предприятия" в эти широты, под это тропическое небо пожаловал на "Баунти" капитан Блай.
Что это был за человек? Он не был человеком, Блай родился палачом. Блай был из тех, кого, не молясь богу, надо вышвыривать за борт, и там, где побольше акул. Впрочем, сомнительно,
В государствах палачи частенько смердят до преклонного возраста и, орошенные слезами соумышленников, протягивают ноги в собственной постели. На кораблях палачей иной раз приканчивают.
Уильяму Блаю не размозжили череп. Его просто-напросто спихнули в шлюпку вместе с несколькими заячьими душонками, хранившими "верность долгу". Мало того, в шлюпку передали продовольствие и компас. Дело это приключилось в апреле 1789 года. Блай остался без "Баунти", а "Баунти" без Блая, пути их разошлись навсегда.
Судьба мерзавца малоинтересна, хотя ему и довелось проплыть в шлюпке три с половиной тысячи миль. Добрался он живехоньким до Австралии, год спустя — до Англии.
А мятежники? Выдворив капитана, они вздохнули свободно и легли курсом на Таити. Островитяне встретили моряков с ласковым радушием. Жить бы да радоваться англичанам, однако Блай тревожил их во сне и наяву. Такое дерьмо не могло погибнуть, того и гляди заявится в бухту Матаваи корабль его величества, и тогда болтаться мятежникам на реях.
Пораскинув мозгами, штурман Флетчер, главарь бунтовщиков, решил отыскать укромный уголок, куда не дотянулась бы рука отечественного правосудия. Некоторые из прежних сообщников казались штурману недостаточно надежными или недостаточно покорными. Он милостиво предоставил им дожидаться британского возмездия. Сам же в компании нескольких удальцов, таитян и таитянок бежал.
Скитался Флетчер по морю около месяца, пока за Южным тропиком не приметил островок вулканического происхождения. Европейцы никогда не высаживались на его утесах. Лишь маленькая бухточка, усеянная острыми рифами, вдавалась в отрубистый берег. Один только капитан Картерет видел сей уголок в 1767 году; Картерет назвал его в честь своего сына — островом Питкерн.
Как удалось втиснуть "Баунти" в бухточку, решить трудно, но удалось. Остров в шесть квадратных миль изобиловал пресной водою, хлебным деревом, съедобными растениями, плодородной землей. И мятежники прилепились на Питкерне.
Робинзоны, равно англичане и таитяне, не выказали склонности к артельному хозяйству. Каждый соорудил хижинку, расчистил и возделал свое поле. Штурман Флетчер тоже обратился в фермера и мирно зажил с подругой, последовавшей за ним с Таити, бабой красивой и работящей. Все было очень мило до того печального дня, когда флетчерова подруга померла при родах.
Жесткое ложе вдовца не пришлось штурману по вкусу. Да и то правда: дом без жены — сирота. И если прежде бравый штурман отбил "Баунти" у Блая, то теперь он отбил жену у одного из таитянских переселенцев.
Это уже и прежде бывало, таитянки, не поймешь почему, так и льнули к бывшим матросам "Баунти". Однако на сей раз оскорбленный муж не стерпел обиды и прикончил совратителя.
Тут-то и началось! События развернулись стремительно, как тропические грозы. Англичанин, приятель покойного Флетчера, укокошил убийцу. Тогда таитяне недолго думая порешили вырвать зло с корнем и зарезали всех англичан. Одного упустили в спешке да суматохе — матроса Адамса; израненный, истекая кровью, он уполз в лес.
Мертвецам не дано соблазнять женщин, и потому таитяне могли наконец спокойно спать в своих хижинах. Но таитянки не спали. Кровь возлюбленных требовала отмщения. И пылкие таитянки недолго думая перебили своих законных. (В числе мстительниц-фурий была и та милая старушенция, которая поведала питкернскую историю русским морякам.)
Итак, на острове Питкерн остались восемь или десять женщин. Перво-наперво отыскали они в лесу матроса Адамса, выходили его и взлелеяли, Адамс оказался общим и весьма любвеобильным муженьком, а сверх того рачительным хозяином, и вся компания стала жить да поживать в полном согласии.
Народонаселение колонии умножалось с завидным постоянством. Чистенькие хижины, огороды и поля украсили уединенный остров. Лоботрясов и тунеядцев не было, жены Адамса почему-то на свет их не производили.
Минуло почти четверть века, прежде чем слухи о колонии просочились в Европу: фрегат "Бретон" ненароком заглянул на Питкерн, и англичан едва не хватил кондратий, когда рослые и крепкие островитяне в домотканых одеждах, сняв шляпы, раскланялись с ними и заговорили… по-английски.
Матрос Адамс, надо полагать, не был силен ни в языкознании, ни даже в грамматике, но потомство английскому обучил. И не только английскому. Вечерами без малого сотня сыновей и дочерей, внуков и внучек, происходивших от матроса Адамса, как род человеческий от Адама, сходились на поляну слушать наставления и воспоминания бывшего матроса "Баунти". Он почитывал им Библию, доставшуюся в наследство от штурмана Флетчера, рассказывал про Англию и разные страны, словом, учил чему-нибудь и как-нибудь.
Время шло, Адамс дряхлел и все чаще подумывал о преемнике. Он всерьез желал устраниться от власти. И это лишнее свидетельство в его пользу. Ведь любой престарелый властитель сознает в глубине души: пора сходить со сцены. Но один думает: "Еще, еще немного"; другой прикидывается, что народ без него увянет в горючих слезах; а третий и вовсе мнит себя равным божеству. Власть — хмельней хмельного, слаще сладкого, хотя хмель ее и сладость порой оборачиваются горечью.
Адамс не знал, что в древнем Египте старых фараонов убивали, но Адамс понимал, что зрелый ум даст сто очков вперед уму, истощенному временем, и он всерьез хотел устраниться от власти. Однако матрос "Баунти" ничего лучшего выдумать не мог, как вручить колонию миссионерам.
С попутным европейским кораблем он отправил в центр Полинезии одну из тех воительниц, что некогда нашли его в лесу и выходили. И она явилась на Таити к господам миссионерам с предложением питкернского патриарха.
Посланницей Адамса была та самая милая старушка, которую капитан пригласил на русский фрегат, когда стоял в бухте Матаваи. Услышав из ее уст о намерениях Адамса, Коцебу пустился было отговаривать госпожу посланницу. Посмотрите, горячо говорил он, посмотрите на вашу родину. Разве вы забыли, какой она была прежде? Не пускайте миссионеров! Бойтесь миссионеров! Разве ваши дети так уж глупы, что среди них нельзя выбрать наследника Адамса?! Увы, она ничего и слышать не хотела. Любое желание ее Адама было свято для этой Евы.