Волонтер
Шрифт:
– Статистика свидетельствует, что только половина людей с пересаженным сердцем живет еще не меньше десяти лет. Лишь единицы – двадцать и более. Дальше. Проконсультировавшись со специалистами, я с удивлением обнаружил, что тяжела не столько сама операция, сколько ее последствия. Главная проблема – отторжение пересаженного сердца, которое возникает из-за реакции иммунной системы на чужеродный орган. – Он перевел дух и продолжил: – Даже при совместимости донора со мной может возникнуть несоответствие тканевых антигенов. В итоге мои иммунные клетки могут
– Вполне. Или вы думаете, что я продаю услуги, не имея никакого понятия о них?
– Я не хотел вас обидеть, мистер Кларк.
– Я никогда ни на кого не обижаюсь, мистер Оутис. У меня на это элементарно нет времени. Кроме того, я берегу свою нервную систему. Но давайте вернемся к нашему разговору. Позвольте мне кое-что добавить. После трансплантации сердца ваша жизнь никогда не станет такой, какой была до этого. Вы никуда не денетесь от процедур иммуносупрессивной терапии. Они нужны для подавления реакций вашей иммунной системы. Это только одно из весьма многих условий.
– Я кое-что слышал об этом, – сказал Джеймс.
– Вас могут подстерегать инфекции, – продолжал Кларк голосом, начисто лишенным эмоций. – Бактериальные, вирусные, грибковые, какие хотите. В вашем случае они могут быть смертельными. У вас может развиться болезнь коронарных сосудов, при которой поражается внутренняя стенка артерий. Так что я владею информацией, мистер Оутис. Видите, я не пытаюсь вас уговорить, как вы изволили выразиться, лечь под нож. Я говорю вам правду.
– Я это вижу. Только ваши познания почему-то еще больше заставляют меня задуматься о правильности своего решения обратиться к вам.
Впервые за все время разговора на лице Кларка появилось нечто похожее на ухмылку:
– Давайте начистоту, мистер Оутис. Вам далеко не двадцать лет, но вы все равно очень хотите жить и имеете на это полное право, как и любой другой человек, пусть даже совсем древний. Из всего, что мы сейчас обсудили, уже ясно, что никаких гарантий вам никто не даст. Если вы уйдете из клиники и смиритесь с ситуацией, то очень скоро умрете. Если вы будете действовать официальным путем и встанете в очередь на операцию, то результат будет абсолютно тем же. У вас есть шанс. Его предлагаю вам я и не расхваливаю при этом качество своих услуг. Я не имею привычки втюхивать свой товар, как это делают, простите за прямоту, некоторые ваши подчиненные, выдающие неликвидную недвижимость за элитную.
Лицо Джеймса побагровело.
– Не злитесь, мистер Оутис, – спокойно произнес англичанин, заметив это. – Просто дослушайте меня. Я привык называть вещи своими именами. В начале нашего разговора вы назвали нас обоих умными и взрослыми людьми. Это так. Поэтому поймите одну простую вещь – то, на что вы сейчас идете, является риском. Без него не обойтись, если вы хотите жить. Даже десять лет, о которых вы говорили только что, – большой срок. В то же время это очень мало. Оценивать его можно по-разному. Решите уже для себя наконец, что стоит на чаше
– Вы умеете убеждать, мистер Кларк, – заметил Джеймс.
– Более того. Если мы так ни к чему и не придем, то сегодня же ваш донор будет предоставлен другому реципиенту. Поверьте, богатых людей, желающих поменять больное сердце на здоровое, на свете очень много. Вы уже сами успели убедиться в этом, мистер Оутис. У нас нет проблем с клиентами. Я не сильно расстроюсь, если сейчас мы закончим разговор, и наши пути больше никогда не пересекутся. Я все сказал, а теперь хочу услышать от вас ответ, поскольку времени остается все меньше и меньше.
– Я согласен, – охрипшим от волнения голосом проговорил Джеймс.
На лице Кларка ровным счетом ничего не отразилось. С таким же успехом Джеймс Оутис мог ему сообщить, что в его палату через форточку залетела муха.
– Прекрасно, – сказал англичанин. – В таком случае через три-четыре дня вас будут ждать в России. Вам нужно перечислить аванс в размере половины стоимости операции. Это двести двадцать тысяч долларов. Подробную информацию я вам предоставлю через пару часов. Готовьтесь к вылету, мистер Оутис.
Прежде чем тот успел что-то ответить, лицо его визави исчезло с экрана.
«Через три-четыре дня, – повторил Джеймс про себя, чувствуя, что его бросило в пот. – Нужно срочно позвонить своим юристам. Пусть они немедленно несутся в русское консульство и оформляют визу. Неужели скоро все решится?»
Предчувствие
По дороге на квартиру, в которой теперь обитал Осипов, у Павлова неоднократно возникало острое ощущение, которое невозможно было спутать ни с каким другим. За ним явно следили. Артем доверял своей интуиции, но, к сожалению, так и не смог определить среди громадного потока машин ту, из которой велось наблюдение.
Что ж, если его сейчас пасут, то он никак это не поправит. Пусть люди работают. Наверное, так даже будет лучше. Он просто попытается сделать вид, что ни о чем не подозревает. Возможно, таинственный наблюдатель скоро сам даст о себе знать.
Немного попетляв по центру, Артем свернул в переулок и далее дворами выехал на нужную улицу. Спустя несколько минут он остановил машину у подъезда дома, в котором находилась его однокомнатная квартира. Именно там он предоставил временное убежище Осипову.
Когда Павлов открыл дверь, у хирурга был такой вид, словно его пригласили в кабинет зубного врача.
– Как успехи? – спросил Артем. – Не передумал?
– Нет. Точка невозврата пройдена, Павлов. Я и прежде чувствовал, что рано или поздно этим все закончится.
– Лучше бы ты, Борис, пораньше проявил свою способность к предвидению, когда вся эта каша заварилась, – сказал адвокат, доставая из папки чистые листы бумаги. – Время у нас еще есть, так что давай, садись и пиши.
– Что писать? – Врач непонимающе уставился на него, потирая шею, на которой багровел широкий след от веревки.