Волонтеры атомной фиесты
Шрифт:
– Потребует, но не денег, — ответила Коллинз, — цена будет иной, в каждом из этих трех случаев, конкретной и специфической.
Президент США недоуменно развел руками.
– Вы говорите загадками, миссис Коллинз.
– Мне сказать это прямо при мистере Фичбреке, сэр?
– Да, — президент кивнул, — он должен быть в курсе тонкостей дела.
– Но, сэр, эту цену попросят заплатить не его, а вас.
– Меня?! И что же это за цена? Сообщите нам.
– Как скажете, сэр. В случае Танфри Уошера это будет заявление, направленное против международных договоров о нейтралитете Антарктики, и за установление в Антарктике обычного режима национального управления и добычи ресурсов из недр.
– Но это же скандал! — воскликнул Дарлинг, — Мы перессоримся с половиной мира!
–
– О, боже! Мне придется помиловать каких-то подельников этого мафиози?
– Цену назначаю не я, — вторично сказала Коллинз, и продолжила, — Мйин Хай-Син пока ничего от вас не хочет, но очень быстро захочет, если FBI проведет в его огромной сети фастфудов аресты менеджеров за принуждение к труду на неприемлемых условиях и за неприемлемо-низкую зарплату. Большая часть работников его предприятий — сектанты, находящиеся под психологическим прессингом, и по сути, обращенные в рабство. Не составит сложности выбить из нескольких менеджеров нужные показания, и поставить преподобного Мйина перед альтернативой: или он решает нашу проблему, а мы снова закрываем глаза на его трудовую практику, или он не решает нашу проблему, и быстро лишается во всей Северной Америке и своих инвестиций, и своих доходов.
– Миссис Коллинз, вы что, предлагаете применить шантаж?
– Да, сэр, — абсолютно спокойно ответила она.
– Э-э… А если мистер Мйин со своей стороны тоже будет угрожать шантажом? При его политических рычагах, и при его много-миллиардном состоянии, это возможно.
– Сэр, — сказала директор CIA, — если вы выберете этот вариант, то я обещаю: мы убедим преподобного Мйина, что ему выпала большая честь помочь Америке. И что если он не понимает этого, то ему надо побыстрее пересмотреть свои взгляды на реальность, чтобы избежать фатального несчастного случая, вполне вероятного в наши времена.
– Э-э… Вы предлагаете еще и угрожать ему убийством?
– Конечно же, нет, сэр, я предлагаю просто помочь ему политически определиться.
– Все это, — заключил президент, — не очень хорошо выглядит. Какие еще есть варианты?
Дебора Коллинз сделала четвертьминутную паузу и ответила:
– Пока больше никаких вариантов, сэр. Задача поставлена внезапно. Дайте сто часов, и я принесу вам вариант, выполняемый просто за деньги.
– Мистер президент! — вмешался гендиректор «Co-Ra-Re», — Сто часов на выбор нового варианта, и еще время на реализацию! Люди не смогут продержаться, и в любом случае, ситуация будет выглядеть так, будто их бросили. Тогда мы потеряем дисциплину, я вам говорил. И те две тысячи бойцов частных корпораций, которые у нас задействованы…
– Я вас понял, мистер Фичбрек, — перебил президент, — что ж, приходится выбрать из тех вариантов, которые доступны сразу. Я думаю, третий вариант выглядит пристойно и не вызовет политического обострения… Миссис Коллинз…
– Слушаю, сэр.
– Миссис Коллинз, сейчас же приступайте к реализации плана с мистером Мйином.
– Да, сэр, — ответила она, не удивившись выбору президента, самому дурацкому из трех предложенных. Конечно же, субъект, вылупившийся из Итонского клуба, должен был выбрать путь, на котором не просят, не договариваются, а топчут того, от кого зависит решение. Этому в Итоне учат с первого до последнего курса: найти слабого и топтать. Только не понимает эта Итонская Аппаратная Крыса-Президент, что семейка Мйин не относится к тем, кому можно вот так, сапогами по лицу, навязать чуждую волю. О нет, конечно, преподобный Мйин не будет спорить и отказываться, он приложит максимум усилий, он будет выглядеть изумительно добросовестным… Но в итоге, по абсолютно непреодолимым и независящим от него обстоятельством, все сорвется. Все, кого было поручено спасти — погибнут, а все, чего следовало избежать — произойдет. Потому что преподобный Мйин дорожит репутацией пророка, за давление на которого, давильщик неизбежно будет наказан Высшими Силами. Что есть президент США с точки зрения Церкви Принципа? Полудохлый говорящий кусок дерьма под копытами Провидения.
И Дебора Коллинз похвалила себя за хорошо разыгранную комбинацию. Пускай этот недоумок-президент зарубит на носу: не надо пытаться «построить по стойке смирно» главную спецслужбу нации. Что не говори, а Коллинз была мастером таких фокусов.
…
*19. Зимняя рыбалка по-сайберски
27 декабря 2 г.х. Полдень.
Берингово море на 55-й широте было серым, холодным и неласковым. Небо — тоже. Но разница состояла в том, что по морю плавали льдины, а по небу, вроде как, ничего не плавало. Пронизывающий ветер тащил из Арктики холодный воздух то со снегом, то с непонятной ерундой вроде ледяного порошка. Посреди этой унылой картины болтался сайберский сейнер «Кикимора» (длина 50 метров, ширина 10 метров, водоизмещение полное: 1200 тонн). Экипаж: один турок, один индонезиец, три славянина, и дюжина корейцев. Вроде бы, ничего особенного, но если приглядеться, то уж слишком бодро выглядят рыбаки, одежда слишком добротная, и сейнер тоже. Но, кто ж будет зимой в Беринговом море приглядываться к обычному рыболову? Если бы «Кикимора» зашла существенно восточнее, то докопалась бы береговая охрана с Аляски, а так — никто.
И, соответственно, никто не заметил, что уже третий день «Кикимора» как-то странно рыбачит. В канун католического Рождества, после захода солнца (часов в 7 вечера) за бортом велись некие работы в гидрокостюмах, а после этого «Кикимора» бесцельно дрейфовала, обходя льдины, и на палубе каждые два часа сменялись вахты. Кто не был занят текущей вахтой, тот или спал в кубрике, или играл в карты в кают-компании и развлекал себя и товарищей болтовней. Но капитан почти все время торчал на палубе в носовой части корабля и, закутавшись в толстую лиловую полярную пуховую куртку с капюшоном, то смотрел куда-то на север, то дымил сигарой. Вот и сейчас он прикурил, обеспечил равномерное алое тление табачного листа, сделал несколько затяжек, и стал вглядываться в круговерть снежинок на фоне серого горизонта. Тут, один из офицеров, сменившийся с очередной вахты, подошел и негромко спросил:
– Эй, Махно, что ты там потерял, в этой холодной херне?
– Ничего я не потерял, Буба. Просто, жду.
– Рано же, — заметил офицер, — ты говорил: в два, а еще только начало первого.
– Нервы шалят, — ответил капитан.
– Если шалят нервы, — рассудительно произнес офицер, — то надо выпить, и пройдет. Я говорю к тому, что дядя Оп открыл большую бутылку горилки. В здешнем климате это вообще полезно. Даже Аю Аджи и Бамбанг Уданг пьют, хотя урожденные мусульмане.
– Мусульманство, — ответил Махно, — это не генетическая мутация, а вероучение, и по наследству не передается. Аю почти агностик, а Бамбанг вообще буддист.
– Я тоже почти агностик, — сказал Бубнов, — но, крестик ношу, от сглаза помогает. Ты говоришь, Аю — агностик, а он носит другую фенечку: Ладонь Фатимы — опять же, от сглаза. Про Бамбанга ты прав. Он носит восьмиугольную хреновину, значит, буддист. Вообще, религия — дело мутное, а горилка, наоборот, прозрачна и любому понятна.
– Афоризм… — буркнул Махно, и пыхнул сигарой, — …Вот, докурю, и пойдем.
Офицер покивал головой и заявил:
– Мне все ясно. Ты сейчас переживаешь: сколько мин-самоходок дойдет, и встанет на позицию. Кстати, сколько их надо в проливе? Ну, если по минимуму?
– Две, — ответил капитан, — одну с запада от островов Диомеда, и одну — с востока. Но, британцы вряд ли пойдут с запада, по российским территориальным водам, а пойдут с востока, по американским.
– Так, где та Россия, которой территориальные воды?
– Не важно, — капитан помахал сигарой, — пусть не российские, а чукотские воды. Тут главное, что эти воды чужие для британцев. Нет, Буба, не рискнут они.
– По ходу, да, не рискнут, — согласился Бубнов, — а вот скажи, Махно, на хрена же мы послали двадцать мин-самоходок, если хватило бы двух? Я бы понял, если бы, по три с востока и с запада, для надежности. Но, по десять с каждой стороны… А если они все рванут, что тогда?