Волонтеры атомной фиесты
Шрифт:
– Еще бы. Но, сейчас от моих знаний толку — ноль. Я вижу то же, что и ты. Деревню на поляне между холмами и пляжем, и дедушку у входа в буамбрамру.
– Нет, Атлари. Ты видишь больше, чем я. Ты знаешь, что такое буамбрамра, ты знаешь привычки папуасских дедушек, ты даже заметил, что мусорная куча неправильная. Ты наверняка можешь заметить и изобрести, что здесь можно сделать.
Майор Атлари отложил бинокль, отполз чуть назад, и спросил у комбрига, повторившего такой же маневр на грунте:
– Курить есть?
–
– Угу… — произнес бугенвилец, прикурил и спросил, — …А тут последняя группировка гуркхов? Я имею в виду, из того брунейского десанта?
– Да. Последняя. И я, блин, не знаю, как тут разрулить. Я потому попросил тебя срочно прилететь сюда. Это же наши с вами общие исторические туземцы. Надо спасти их.
– Это верно… — майор Атлари выпустил изо рта струйку дыма. — …А как вы так быстро обнулили остальных гуркхов? Их же было полторы тысячи, и они классные бойцы.
– А так, — сказал Ле Нинто, — ты слышал про штамм Андромеда?
– Я кино «Штамм Андромеда» смотрел. Это фантастика по Майклу Крайтону, тому, по которому еще сериал «Парк Юрского периода».
– В тему, — сказал вьетнамец, — а ты помнишь, про что кино?
– Так, примерно, — сказал бугенвильский майор, — там какой-то кристаллический вирус, принесло метеоритом из космоса. Такая зараза, хуже чумы.
– В тему, — повторил Нинто, — но у Крайтона это фантастика, а у нас, типа, реальность. Биологическое оружие. Короче: «штамм Андромеда» это модификация риновируса.
– Риновирус это же просто насморк, а? — спросил Атлари.
Вьетнамец коротко кивнул, и подтвердил:
– Да, риновирус, это насморк. Но штамм Андромеда, это такая модификация, которая в человеческом организме срабатывает всего за несколько часов, и дает температуру 40 с лишним. Такая температура четко держится два дня. Дальше, если человек не умер от перегрузки сердца, или от обезвоживания, то на третий день уже будет здоров. Короче: «Андромеда» не опасна для человека в хорошей физической форме, и за счет бешеной температуры подавляет многие инфекции. Другие бактерии и вирусы просто дохнут.
– Ни хрена себе, антибиотик… — проворчал Атлари, — …А мы тут все не заразимся?
– Это вряд ли. В открытом поле под солнцем вирус довольно быстро распадается.
– Уф! Ну, хорошо, если так. А кто сделал такую штуку?
– Это фирма Мастерсов на атолле Уилимо, в центре архипелага Кука. У тебя в кармане палмтоп-коммуникатор этой фирмы. Марка «Uilimo-OE», точно?
– Точно, — сказал Атлари, и с некоторой опаской постучал по карману, в котором лежал палмтоп, — а при чем тут этот долбанный штамм Андромеда?
– При том, что там тоже вирусы. Они вместо полупроводниковых микросхем, во как!
– Ну, блин, Ленин, ты как скажешь…
– В нем модификация других вирусов, — успокоил его комбриг Нинто, — таких, которые размножаются в клетках каких-то бактерий, а в организме человека ни-ни.
– Уф, блин… — выдохнул Атлари, — …Хвала радужному змею Уунгуру, если это так. А объясни, как вирус может быть вместо микросхемы?
– Я сам в это не очень врубаюсь, — признался вьетнамец, — я знаю только, что Мастерсы эту технологию где-то стырили и стали юзать еще до Алюминиевой революции. А штамм Андромеда, это та же технология, но не для электроники, а для медицины и войны.
– Ясно… Вернее, с микросхемами неясно, а с гуркхами понятно. Вы их опылили этим штаммом, так?
Комбриг Ле Нинто снова кивнул.
– Мы опылили гуркхов 4 января, позавчера перед рассветом, незаметно, с беспилотных планеров. К середине дня гуркхи уже еле ползали. Тогда мы по ним ввалили фосфором. Процент зачистки сходу 90, прикинь?
– Прикидываю. А как с остальными?
– С остальными методично. Пустили в дело фиджийских овчарок в качестве пойнтеров, подняли автожиры, и, ориентируясь по овчаркам, стали зачищать с воздуха, по одному.
– Жестко вы с ними… — оценил Атлари, — …Эй, какого хрена?!
Возглас был вызван тем, что рыжая собака аккуратно схватила майора за левую руку.
– Она с тобой заигрывает, — сообщил комбриг, — ее зовут Шарада. Умная девочка, четко чувствует, когда у людей заходит разговор про фиджийских овчарок.
– Я-о-о-и, — сказала собака, приоткрыв пасть.
– У-и-и-о, — хором отозвались еще три собаки, лежавшие в траве неподалеку.
– Шарада хорошая, — ласково произнес Нинто, и почесал собаке холку.
– У-у-и, — ответила Шарада, вильнула хвостом и вернулась к своей стае.
– Черт! — буркнул Атлари, — Эти фиджийские овчарки, чисто как новогвинейские динго. Некрупные, рыжие, крепкие, и не лают, а поют.
– Ага, — Нинто кивнул, — генерал Тимбер купил щенков ново-гвинейских поющих собак, назвал их фиджийскими овчарками, сделал питомник, и уже несколько лет разводит.
– Специально для охоты на вражеских солдат? — предположил бугенвильский майор.
– Ага, — меганезийский комбриг снова кивнул, — фиджийские овчарки-динго не бросаются на вооруженного врага, а окружают его и освистывают.
– Чего-чего делают?
– Освистывают. Не говорить же «облаивают» про собаку, которая не лает. Так вот: они освистывают его, держась на дистанции, или на закрытых безопасных позициях. Наш автожир выходит в точку над центром кольца овчарок, и отрабатывает по цели.
– Толково! — оценил Атлари, — А как пилот автожира засекает группу собак? Ведь вой и свист, который у них вместо лая, ты точно не услышишь из кабины автожира.
– Просто, радио-ошейники, — ответил Нинто.
– Толково! — повторил бугенвилец, — Это тоже фиджийский генерал Тимбер изобрел?