Волонтеры Челкеля
Шрифт:
– Слышь, Коля, – заметил Косухин, внимательно поглядывая по сторонам. – А чего это волки вами брезгуют? Столько днем идем, и не разу не видели. Словно заманивают!
– Ну ты даешь! – рассмеялся полковник. – Расскажи это профессору, будет забавно…
Степа не ответил. При зрелом размышлении собственная мысль показалась Косухину и в самом деле дикой и невероятной. Но будь он, к примеру, волчьим командиром, то поступил бы именно так. Никто из их группы врагов, то есть волков, в глаза не видел, а значит, потерял бдительность. Засада выходила по всем правилам.
На обед остановились в маленькой
– Неплохо прошли, – удовлетворенно заметил полковник, глядя на карту. – Пожалуй, заночуем у святого Ильи. Холодно, конечно, зато все же крыша…
– Простите, господин полковник? – вскинулся Арцеулов, сразу же вспомнивший слова учителя.
– Заброшенная церковь, – пояснил Лебедев. – Сойдет, тем более, ночевать больше негде.
– А… а это не опасно? – не удержался капитан.
– Нечистой силы испугались, молодой человек? – вскинулся Семирадский. – Как же, как же!..
– Я не про это, – Арцеулов смутился. – Просто… Это идеальное место для засады!
– Полноте, батенька! – успокоил его профессор. – Едва ли нас господа комиссары догонят. Разве что на аэроплане…
Арцеулов и сам не думал, что краснопузые сумеют каким-то образом пройти по зимней тайге из Иркутска им наперерез. Такое мог совершить только бешеный Косухин, но едва ли подобных фанатиков у большевиков избыток. Однако мысль о засаде была хороша тем, что можно не поминать странные советы учителя.
– Извините, господин полковник, – настойчиво повторил он. – Все же рискну настаивать. Кто бы нам не встретился на пути, он эту церковь не обойдет. Лучше нам туда не сворачивать…
– Но нам негде ночевать! – Лебедев вновь взглянул на карту. – Тут была охотничья избушка верстах в восьми к западу, но ее, помнится, сожгли еще год назад. Сделаем так – подойдем и посмотрим…
– Лучше спросите у своего брата… – буркнул капитан. – Или позвольте мне. Допрос военнопленного не противоречит Гаагской конвенции.
– Ростислав Александрович! – выдержала Берг, но капитан лишь упрямо мотнул головой.
– Я не намерен, господа, допрашивать родного брата, – спокойно и твердо ответил Лебедев. – Решено. Дойдем до места – увидим…
После этого разговора долгое время шли молча. Арцеулов понял, что ничего не сможет объяснить своим скептическим спутникам. В иное время он и сам ни за что не поверил бы подобной мистике. Красной засады он не особо боялся, разве что те и в самом деле воспользовались аэропланом или дали радио какому-нибудь повстанческому отряду.
Между тем Степа, молча, с насупленным видом, скользивший «финским» шагом рядом с братом, думал о том же, хотя и с несколько иными выводами. В нечисть Косухин верил слабо. Виденное им в Иркутске не могло не заставить задуматься, но Степа, считавший себя истинным марксистом, с легкой совестью относил все к достижениям науки или к природным явлениям, которые эта самая наука еще не познала. Беспокоило другое. Он не стал отвечать при всех ни на провокационный вопрос белого гада Арцеулова, но сам чем дальше, тем больше начинал беспокоиться. Конечно, товарищ Чудов и местные дружинники не догонят отряд Лебедева. В Иркутске имелись два «Фармана», но они находились в распоряжении уклониста и оппортуниста Федоровича. В повстанческое «радио», о котором думал Арцеулов, Степа не верил, ибо по должности посланца Сиббюро неплохо знал расположения местных отрядов. Ни у Сайхена, ни в междуречье Китоя и Оки повстанцев не было. Но Степа не забыл слова Венцлава перед прощанием. Конечно, даже бойцы 305-го, которых и пули не брали, не умели летать, но Косухин хорошо запомнил жуткую красноглазую собаку (или волка, кто их разберет?), которая вела его по ночному Иркутску. В общем, было над чем задуматься.
Степа не забыл и то, что его брат, оказавшийся полковником Лебедевым, должен быть в интересах мирового пролетариата задержан. Значит, он, Косухин-младший, должен идти и помалкивать, тем более, его ни о чем не спрашивают. Но Степа помнил и о другом: о краснолицем Венцлаве и страшной ночи у могилы Ирмана. Брат может не захотеть отвечать командиру 305-го, и тогда тот прибегнет к своим «особыми» методам… А самое главное, Косухин сразу сообразил, что группу, в которой он нежданно-негаданно очутился, вообще не имеет смысла задерживать. Ведь в любом случае ни Чудову, ни даже Венцлаву, не достать до Китая, где находится «Мономах». А раз так, то следовало попасть туда и увидеть все своими глазами. Если это в самом деле научный проект, вреда для пролетарской революции не будет, а будет одна лишь польза – и немалая.
– Коля, – наконец не вытерпел он. – Ты, эта…
Брат выжидательно повернул голову, Косухин вобрал в легкие побольше воздуха и резко выдохнул:
– В церковь не ходи… Ищут вас… Не ходи, братан! В снегу переночуем, в конце концов, не помрем!
– Но ведь нас действительно не могли обогнать, тут профессор прав, – возразил Лебедев.
– Да чего ваш профессор понимает! – окончательно расстроился Степа. – Найдут вас! Могут найти! Этот зверюга-капитан за карабин схватится – и положат всех рядком, без разбора! А мне чего потом делать, а?
– Ты же красный командир! – бледно улыбнулся Николай. – Ты же нас должен арестовать.
– А! – обиделся Степа и замолчал. Рассказывать брату о Венцлаве не хотелось – в такое сроду не поверишь.
Церковь открылась неожиданно – лесная дорога вывела на огромную поляну, посреди которой чернела небольшая церквушка, сложенная из почернелых от времени лиственниц. Рядом виднелись почти полностью утонувшие в снегу старые кресты заброшенного кладбища.
– Через час будет темнеть, – негромко заметил полковник. – Ваши предложения, господа?
Арцеулов не ответил, внимательно осматривая поляну. Человеческих следов он не заметил, только кое-где виднелись уже знакомые отпечатки волчьих лап.
– Снег шел два дня назад, – прикинул Семирадский, подумавший о том же. – Думаю, господа, если оставить версию о ведьмах на помеле…
– Они могли подойти с другой стороны, – Арцеулов говорил не очень уверенно, поскольку думал о другом. – Да и… вдруг здесь подземный ход?
– И пятнадцать человек на сундук мертвеца, – хмыкнул профессор.