Волшебная флейта
Шрифт:
– Но как такие люди могут предсказывать будущее? – удивился я.
– Это тоже пока является загадкой для нас, – сказал тенор. – Но в мире нет ничего необъяснимого, просто нужно затратить некоторые мыслительные усилия, чтобы во всём разобраться. У меня есть одна теория по этому поводу, но пока я не знаю, насколько она верна. Я считаю, что наша Вселенная пульсирует, подобно гигантскому сердцу. Она то разжимается, то сжимается. И все её движения повторяются с определённой периодичностью и с точностью часового механизма. Так, что, зная, что было раньше, можно предположить с точностью до точки и запятой, к чему всё вернётся. Весь мир крутиться по одному и тому же сценарию, как заезженная пластинка. И нам кажется, что мы чего-то ещё не пережили, но всё уже было, просто мы всё это забыли. И наше рождение и наша смерть, есть только возвращение к нашей прошлой жизни, где всё должно повториться.
В это время открылась дверь, и из кабинета вышел баритон.
– Ну, что? Что он тебе сказал? – спросил тенор.
– А-а, нёс всякую ахинею. Потом расскажу. Сейчас он приглашает тебя.
Тенор удалился за дверь. Его место занял баритон.
– О чём вы здесь болтали? – спросил он меня непринуждённо.
– О способности угадывать будущее, – сказал я. – Колдун сказал, что я, прозрею через девять месяцев и посмотрю на мир новыми глазами. Интересно, кто же мне подарит новые глаза? Врачи сказали, что мой случай безнадёжный.
– Но вы не учитываете, что в нашем теле сокрыты такие силы, которые могут творить подлинные чудеса, – заметил баритон. – Главное, чтобы раскрыть эти силы.
– Но я всё равно не представляю, как можно заглянуть в будущее, – ответил я. – Разве может существовать такой механизм?
– Может, – убеждённо заявил тот. – В будущем всё предопределено, потому что всё, происходящее сейчас, в будущем уже свершилось. И есть такие медиумы, которые способны слышать отголоски будущего. Существует два типа людей: чувствительные и активные натуры. Активные, творческие натуры управляют чувствительными людьми. Тон будущему задают активные натуры. Они управляют собой и всеми ниже их стоящими силами. А результат их действия проецируется на будущее. Помимо этого, творческая натура обладает иногда даже для него самого скрытым определённым тайным знанием, которое ему просто необходимо для его успешного действия. Поэтому все явления, которые когда-либо происходили в мире, или какие ещё только произойдут, передаются ему в качестве его внутренней подсказки, носителем которых является его душа. Так что его душа – не tabula rasa, где можно написать всё, что угодно, а некая грифельная доска, где рукой Господа пишутся тайные знаки, которые он способен прочитать. Это дар можно назвать духовным зрением, способным ему помочь узнать, что было или что случится в будущем. Мне кажется, что африканские народы, которые мы считаем остановившиеся в своем культурном и техническом развитии, на самом деле намного превосходят нас, европейцев как духовно, так и физически. Психика африканцев, несомненно, отличается от психики азиатов, которые больше погружены в контемплативную плоскость философии. У африканских народов очень широк диапазон психических феноменов приобщения к колдовским знаниям. Если азиаты мыслят, то африканцы чувствуют. А в каждом негре живёт астральный негр, бессознательно и непроизвольно ведущий его по лабиринтам изотерических сфер оккультизма и медиумизма. Если азиаты погружены в свои размышления, то африканцы галлюцинизируют, и часто вызывают видения в чувствах своих свидетелей. Они способны сделать свою астральную форму видимой и насытить воображение человека многообразным содержанием. Их галлюцинации бывают настолько совершенны и убедительны, что человек, переживший их, принимает их за реальность, и будет спорить с вами, что это не сон, хотя вся эта картина отпечаталась в его собственном уме, только благодаря воле колдуна.
– Нечто подобное вам удалось пережить сейчас? – с интересом спросил я его.
– Нет, что вы? – молвил он мне. – Мы, европейцы, принадлежим к породе, неподдающейся внушению. Нас, к сожалению, невозможно чем-то загипнотизировать, потому что мы уже ни во что не верим.
Подумав некоторое время, он подобрал более точное выражение:
– Мы – разуверившаяся раса. И нам сложно поверить в чудеса. Потому что мы всему находим объяснение. Кроме своего физического тела мы ничего не ощущаем. И вся наше культура последнее время выстроена на том, чтобы ублажать своё тело. Так постепенно мы забываем о душе, превращаясь в живые трупы. А когда мы сходим в могилу, то ничего не уносим с собой кроме нашей глупости и лени. О каком перерождении может быть речь? Нет. Всё европейцы – раса мертвецов. Поэтому, наверное, мы так с такой скоростью последнее время вымираем на земле. Мы даже не прошли по тому пути, который нам указали древние греки. Вы, наверное, не станете со мной спорить?
Я не успел ему ответить. Дверь открылась, и появился тенор.
– То же самое? – спросил его баритон.
– Муть заболотная, – согласился с ним тенор, – напустил всякого тумана, и никакой ясности. Так и я умею.
– Может быть, нам втроём устроиться где-нибудь в кафе и спокойно поговорить, – сделал предложение баритон.
– Я не против, – отозвался тенор.
Я тоже не возражал.
– Но мы ещё не представились вам, – сказал баритон.
И тут же представился:
– Давайте мы представимся нашими профессиональными именами, меня зовут Папагено, так как я непревзойдённый исполнитель арии птицелова из оперы «Волшебная флейта», а моего друга зовут Тамино, он лучший исполнитель роли принца. Несмотря на то, что мы работаем артистами, относим себя к когорте философов, так сказать, проводников человеческой мысли. Так что мы стараемся совмещать в себе талант и ум, хотя это часто бывает очень трудно. Рады с вами познакомиться.
– И я рад познакомиться. Как интересно! – воскликнул я. – А ведь когда-то я тоже учился игре на флейте, и моя флейта звучала как волшебная, потому что в то время я был влюблён в одну очаровательную красавицу, которую называл про себя Паминой, но, к сожалению, она была замужем. Я у неё брал тогда уроки игры на флейте. Так что музыку я обожаю, «Волшебная флейта» – самая любимая моя опера. А скажите, какую роль исполняет ваш главный режиссёр театра?
Почему я так сказал, я даже не знаю. Никакой игре на флейте я не учился, и никакой Памины у меня не было и в помине. Просто, я любил одну девушку в молодости и вообразил себе в мечтах, что неплохо было бы брать у неё уроки игры на флейте, и таким образом с ней познакомиться. Уж такой я фантазёр. Но, забегая вперёд, должен признаться, что эти мечты сильно повлияли на мою жизнь.
Услышав мой вопрос, оба артиста рассмеялись.
– Моностатусов исполняет роль мавра Моностатоса, который добивался Памины, – сказал Тамино.
– Но мне казалось, что эту партию должен исполнять тенор, а у вашего главного режиссёра, как я понимаю, бас.
Философы-артисты опять рассмеялись.
– Суха мой, друг, теория везде, а древо жизни пышно зеленеет, – смеясь, воскликнул Папагено, – вы же, наверное, читали Гёте. Скажу больше, что по нашей версии оперы, Памина достаётся не Тамино, а мавру Моностатосу.
– Как это?! – обалдело воскликнул я -, а как же Моцарт? Он, наверное, от этого уже в гробу перевернулся.
– Это уж, несомненно, – согласился Тамино. – Но что поделаешь, такое у нас время, сейчас все главные режиссёры имеют своё прочтение классиков, и само выражаются, как им хочется.
– Так, может быть, этот ваш Моностатос служит не мудрецу Зарастро, а злой феи Царицы ночи?
– Так оно и есть, – рассмеялись артисты.
А Папагено добавил:
– Я восхищаюсь вашей проницательностью.
Мне очень захотелось увидеть новую оперу в изложении Моностатуса.
Мы все были приятно поражены счастливой случайности, которая свела нас вместе, любителей оперы в этой приёмной африканского колдуна.
Выйдя из дома колдуна, мы направились в ближайшее кафе. Волею судьбы кафе называлось «У порога». Разместившись за столиком, мы попросили официанта принести нам горячего чая с лимоном и по пирожному «Эклер». Кроме нас в кафе находилась влюбленная парочка, тихо щебетавшая в углу, и, как выяснилось позже, у окна сидел человек, погружённый в свои мысли. Он-то и привлёк своим отрешённым видом внимание Папагено.
– Видите этого человека, – сказал он, обращаясь к нам, вероятно, забыв, что я был не в состоянии что-либо видеть, – вот он сидит на своём стуле, а душа его улетела далеко. Нам не известно, о чём он думает, и где сейчас находится. Сейчас он очень уязвим, как и все мы, интеллектуалы, уносящиеся своими мыслями неизвестно куда. Естественно, что мы не можем физически вместе со своей душой улететь в другие места. Наши тела всегда находятся в одних определённых местах. Я слышал много баек о перелётах людей на далёкие расстояния, но я ни в одну из них не верю. Путешествовать по миру может только астральный двойник человека, и когда он покидает тело, то в это тело может вселиться чуждая ему сущность.