Волшебная флейта
Шрифт:
Он опять встал, подошёл к окну и распахнул его. С улицы ворвались детские голоса, крики, шум игр и толкотни во дворе. Лаборатория сразу же наполнилась жизнью и движением.
– Вот видишь, какие они активные, – произнёс Василий Антонович, наблюдая за ними, – Для них открыт ещё мир. Они могут воспринимать всё. Это для нас он захлопнулся как мышеловка. Мы находимся в нашей клетке, в этих сетях, сотканных их нитей наших заблуждений, ничего не видя, ничего ни зная, ничего ни понимая, и не имея ни малейшего представления о том, что творится в мире. Ты просишь меня помочь разобраться в том, что с тобой происходит. Я могу тебе наговорить кучу всякой глупости,
С этими словами Василий Антонович закрыл окно и бесцеремонно сообщил мне:
– Ну, а сейчас мне пора заниматься своими делами. Извини, но у меня не очень много времени. Жизнь коротка, а путь к истине долог. Я и так очень много времени трачу на своих оболтусов. Если я не буду бережно относиться к своему времени, то, вряд ли сделаю мировое открытие.
С этими словами он взял меня за руку и выставил за дверь как школяра.
Спустившись во двор, я сел на скамейку возле баскетбольной площадки. Осеннее солнце припекало всё ещё по-летнему. Мне было приятно слушать детей и ощущать себя в центре движения. Слушая их голоса, я старался представить, кому они могли принадлежать. На площадке играли как мальчики, так и девочки. Их возраста я определить не мог, но через некоторое время уже имел представление обо всех участниках игры. Двое мальчиков не играли, а, сидя недалеко от меня, вели беседу. Один из них говорил другому:
– Ты представляешь, что вчера учудил мой маленький братец? Когда я вечером целовался с Маринкой возле нашего подъезда, он забрался на подоконник и с пятого этажа стал поливать нас как из шланга. Вначале я подумал, что начался дождь. Посмотрел вверх, а он мне прямо в глаза. Я так разозлился, что готов был его убить.
– Зачем он это сделал?
– Я его потом тоже об этом спросил. И знаешь, что он мне ответил? Он мне говорит: «Тебе ещё рано таскаться по бабам». Это он мне говорит такое. Каков наглец, а ведь ему всего три года. Представляешь, что из него вырастет?
– У меня сестра такая же, – сочувственно молвил другой мальчик. – Иногда она выдаёт мне такие вещи, что глаза лезут на лоб. Недавно она сказала, что я стал совсем дураком и уже ничего не понимаю.
– В чём не понимаешь-то? – спросил его товарищ.
– А чёрт её знает, что она имела в виду. Наверное, считает, что я ничего не понимаю в жизни. Представляешь? А она ходит ещё в детский сад.
– И братишку я отвожу каждое утро в сад.
– Тоже мне умники! Так они, может быть, ходят в одну группу и знают друг друга.
– Всё может быть, – согласился с ним товарищ. – Только я своего не вожу в садик. По утрам у меня спортивная секция, а вечером его забирают родители.
В это время, судя по шуму, на площадке разгоралось нешуточное соперничество.
– Куда подаёшь мяч, – орала девочка. – Неужели ты не видишь, что там никого нет. Или ты пустоту принимаешь за меня?
– Руки нужно иметь, а не крюки, – орал ей в ответ мальчишеский голос. – Ты двигалась бы побыстрее, а то стоишь как колода. Из-за тебя мы сейчас матч продуем.
– А ты смотри, куда бросаешь. Не можешь сам попасть в кольцо, то отдай другому, но так, чтобы он поймал мяч. У тебя, наверно, с координацией проблемы.
– У тебя у самой с координацией проблемы. Ползаешь как сонная муха. На, лови.
Со всего маха я получил в лицо такой удар мячом, что слетел со скамейки.
– Ну, вот! – закричала девочка, опять промазал. Полодырый. А ещё считает себя снайпером стрельбы по тарелочкам. Мяч в руки дать не может. Куда уж тебе в тарелочку попасть!
– Да я сейчас тебя вместо тарелочки расшибу! – орал мальчуган.
Я, поднявшись с земли, подобрал свою тросточку и поспешил покинуть опасное поле битвы. Мяч прилетел мне прямо в глаз, веко и щека заболели ещё сильнее.
Перейдя дорогу, я удалился от школы и направился к набережной. Где-то недалеко в этом районе меня вчера сшибла скорая помощь. Подойдя к автомагистрали, за которой тянулась парковая зона и набережная, я поднял тросточку и двинулся вперёд, пересекая шоссейное полотно. Обычно в этом месте водители машин, видя слепых, притормаживали и уступали дорогу. На обочине висел знак, предохраняющий нас. Перебравшись на другую сторону, я направился к давно облюбованной скамейке в тени раскидистого дерева.
Подойдя к ней, я почувствовал, что там уже кто-то сидит.
– Есть кто-то здесь? – спросил я.
И услышал в ответ:
– Никого здесь нет. Садитесь.
– А вы кто? – удивился я.
И опять услышал в ответ:
– Никто.
– Но вы же разговариваете со мной? – заметил я.
– Это ничего не значит, – был ответ. – Святой дух тоже иногда разговаривает с людьми, но это не значит, что он существует.
– Значит, вы не существуете, – пытался уточнить я, садясь на скамейку.
– Вот именно, – подтвердил он. – Для того, чтобы существовать или наличествовать в этой стране нужны документы, удостоверяющие личность, прописка и жильё, постоянное место работы, номера страхового пенсионного удостоверения, налоговые сертификаты. Всего этого у меня нет. Поэтому я просто не существую в этой стране.
– Понимаю вас, – сочувственно кивнул я головой. – Вы – бездомный.
– Совершенно верно, – ответил он мне. – По ночам я сплю на этих скамейках, а когда начинаются холода, то ищу укрытия на чердаках или в колодцах. Питаюсь, чем придётся. Одним словом, живу как божья птичка.
– Сочувствую вам, – сказал я и опять непроизвольно кивнул головой.
– Вы мне сочувствуете? – удивился нищий. – Это я должен вам сочувствовать, что я и делаю, и жалею вас от всего сердца. Представляю, каково вам не видеть солнца, не наблюдать закаты и рассветы. А сколько симпатичных женщин по вечерам прогуливается по этому бульвару. Не видеть красоту этой жизни – большое несчастье.
– Вы правы, – расстроено произнёс я. – Но когда-то я видел этот мир и до сих пор помню его красоту. По правде говоря, я и живу воспоминаниями об этой красоте. Она и помогает мне переносить моё несчастье. Да ещё музыка и философия придают мне силы для жизни. Круг моих знакомых не велик, но все они очень добрые и порядочные люди. Относятся ко мне со вниманием. К тому же я получаю пособие в обществе слепых и имею квартиру. Так что не могу жаловаться на свою жизнь.