Волшебная гондола
Шрифт:
Я с трудом откашлялась.
— Ты еще хотел рассказать мне, как ты получил эту дырку в животе.
С тихой насмешкой он приподнял бровь.
— Я собирался?
— В любом случае, — ответила я решительно.
— Ты сама определенно можешь догадаться.
— Альвизе, — сказала я.
Себастиано смиренно кивнул.
— Когда я высадился в будущем, он уже был там и ждал меня. Со своим кинжалом.
— Как вообще этот парень, собственно, путешествует туда-обратно во времени?
— У него должен быть помощник, но мы
"И меня тоже", — с дрожью подумала я. Я почти поверила, что снова чувствую дикую хватку Альвизе.
— Пока мне везло, но в следующий раз он может прицелиться лучше, — говорил
Себастиано. — Он дьявольски быстрый с ножом.
— Ты не можешь так говорить, — возразила я. — Ты должен позитивно думать!
Возможно, в следующий раз ты поймаешь его! Ты тоже быстр. Я сама видела! — вспомнила я. — Лекарство! Оно уже определенно готово. Подожди, я быстро принесу его!
Я пошла вниз, но монну Фаустину нигде не было видно. При этом задняя дверь была открыта, а из уборной доносился звук сильного поноса. Когда я услышала это, мой живот начал урчать, и мне захотелось постучать в дверь массивной уборной и попросить монну Фаустину, чтобы она поторопилась. В этом столетии я определенно испытывала слишком много стресса!
После того как я сделала несколько глубоких вдохов, мои внутренности снова расслабились. Я научилась в некоторой степени возвращать их под контроль, пока представляла, что приняла таблетку сильного Имодиума. Воображаемая таблетка действовала практически так же хорошо, как настоящая, если ее достаточно быстро принять. Иногда мне приходилось мысленно принять вторую, и даже это не всегда помогало. Но на этот раз сработало. Я получила невероятное облегчение от этого, так как если бы дела пошли так и дальше, мне больше никогда не прошлось бы использовать жуткую уборную монны Фаустины.
Рядом с плитой стоял дымящийся кувшин, из которого пахло чаем из лекарственных трав с медом – значит, отвар уже готов. Я как раз хотела пойти с ним наверх, когда Себастиано спустился вниз по лестнице. Он кое-как причесался.
Кроме того, он надел камзол и нес его ботинки в руке. Другой рукой он опирался на стену. Лицо было бледным и в поту.
Быстро я отставила кувшин и поспешила к нему.
— Что ты задумал?
— Я же сказал, что мне нужно во Дворец Дожа. Это момент икс. Только что прозвонили к нону. Она сейчас встретятся для обсуждения.
— Кто?
— Малипьеры, Тревисан и другие члены Совета Десяти. — В этом разговоре железнодорожные стрелки будущего будут переведены. Неправильного будущего.
— И как ты хочешь этому помешать?
— Сорвать совещание.
— Но я думала, речь идет только о том, чтобы спасти жизнь Тревисану!
— Это было одна часть. Но также нужно воспрепятствовать тому, чтобы
Малипьеры смогли перетянуть Совет Десяти на свою сторону.
Неуверенными руками он застегнул деревянные пуговицы на своем камзоле, затем сел на лестницу, чтобы надеть ботинки. Я присела и помогла ему, потому что ему определенно было тяжело наклоняться вперед.
Озабоченно я осмотрела его.
— Ты не можешь бегать в таком состоянии по всему городу, Себастиано!
Он снова закашлял и, когда закончил, сказал:
— Я могу, и я должен.
— А если в это время сюда придет Хосе?
— Он знает, где меня найти.
— Но ты еще не выпил травяной отвар от температуры!
— Нет времени. Я сделаю позже, обещаю.
— Я иду с тобой, — сказала я, несмотря на то, что из-за безумного страха перед
Альвизе мне пришлось проглотить еще одну воображаемую таблетку от поноса.
— Я не могу просить тебя об этом, Анна, — с трудом он поднялся с лестницы. — Я справлюсь и один.
— Если это должна была быть шатка, то она не смешная. Подожди минутку, — я забрала наверху желтый платок, затем вместе с ним покинула дом.
Глава 20
Послеобеденная жара позднего лета повисла над городом, время от времени подувал легкий бриз с моря и приносил с собой запах соли и рыбы. На Рива дельи
Скьявони качалось по волнам множество пришвартованных кораблей. Высокие мачты пронзали голубое небо и местами вздымались развивающиеся на ветру паруса. Большинство старых кораблей были красивы и в то же самое время вызывали чувство тревоги, так как они четко показывали, что это было прошлое.
Себастиано шел со мной рука об руку, он прямо держал осанку, но его шаги были очень осторожными и каждый раз он останавливался, чтобы откашляться.
Казалось, на подходе был бронхит. Капли пота на его лбу и перекошенное лицо свидетельствовали о том, как он старался держать себя в руках, чтобы никто не заметил, что его беспокоила боль в боку. Он не сопротивлялся, когда я взяла его под руку, чтобы аккуратно поддерживать. По той же причине, как я, между прочим, догадалась (или скорее: Я надеялась на это!), он шел накануне под руку с
Мариэттой.
— Ты такая молчаливая, — сказал он, в то время как мы шли вдоль пристани в направлении Дворца Дожей.
— Ах, я просто задумалась.
— Об Альвизе?
— О нем тоже.
— А еще о чем?
Я переступила через мертвую рыбешку, выпавшую из бочки, которую нес за плечом проходящий мимо моряк.
Короче говоря, я колебалась, следует ли мне рассказывать Себастиано настоящую причину моей задумчивости и, в конце концов, я просто взяла и рассказала.
— Когда я сегодня ходила к Клариссе за лекарством от жара, она странно намекала о том, что она виновата в смерти какого-то хорошего человека.