Волшебная ночь

Бэлоу Мэри

Он дождался, когда подали суп, и отпустил слуг, сказав, что они с миссис Джонс сами обслужат себя.

Как только они остались одни, он взял ее за руку. Ее рука была холодна как лед. Алекс поднес ее к своим губам.

— Эти три дня тянулись как вечность, — сказал он. — Тебя не рассердило мое приглашение?

Она впервые подняла на него глаза и покачала головой.

Они обедали, и Алекс рассказывал ей о Верити, о себе и об их доме в Англии. О Лондоне и о Брайтоне. Он рассказывал ей о своем детстве и о годах учебы в университете. Почему-то он не мог прервать свой монолог, хотя и понимал, что отвлекает ее от еды. Она почти не притронулась к пище.

— Шерон, — сказал он наконец, — к кому они приходили этой ночью?

Она подняла голову и посмотрела на него невидящим взглядом.

— Простите?

— «Бешеные быки», — повторил Алекс — К кому они приходили?

Она покачала головой. На мгновение в ее глазах промелькнул страх, но тут же исчез. Взгляд ее снова стал отрешенным.

— Не знаю, — сказала она. — Разве они приходили?

Алекс откинулся на спинку стула и внимательно посмотрел на нее.

— Снова к твоему родственнику? — спросил он. — Да? Бедная моя Шерон! — Он протянул руку и накрыл ее ладонь своей.

— Да нет же! — Шерон решительно покачала головой. — Если бы они приходили к Йестину, я бы знала. Нет, не к нему. К кому-то другому.

— И ты не знаешь к кому?

Она еще раз быстро помотала головой, не поднимая глаз от тарелки.

— Шерон. — Алекс переплел свои пальцы с ее. — Я думал, ты доверяешь мне.

— Я доверяю, — тихо откликнулась она.

— Тогда расскажи мне, — сказал Алекс. — Я хочу помочь. В моих силах положить конец этому кошмару. Я хочу поймать их с поличным.

— Ты не понимаешь, — ответила Шерон. — «Бешеные быки» действуют не сами по себе, они лишь исполняют волю большинства. Люди могут бояться, но все равно поддерживают их. И людям не понравится, если ты начнешь вмешиваться.

— Не понравится? — Об этом Алекс как-то не задумывался. «Вмешиваться». Они воспримут это не как помощь, а как вмешательство?

— Да, не понравится, — подтвердила Шерон.

— И тебе? — Алекс пристально посмотрел ей в глаза. — Ты тоже не хочешь, чтобы я положил этому конец, Шерон?

Некоторое время она молчала, кусая пересохшие губы.

— Да, — наконец ответила она. — Ты можешь только навредить.

— То есть? — нахмурился Алекс.

— Если ты попытаешься избавить человека от наказания, — пояснила Шерон, — все подумают, что он просил тебя о помощи, что он твой друг. Может быть, даже твой осведомитель. И ему достанется еще больше.

— Осведомитель? — Алекс рассердился, но его гнев был обращен не на нее. — Неужели они воспринимают меня только как врага, неужели каждый, кто разговаривает со мной или сообщает мне о чем-то, — обязательно осведомитель?

— Пожалуйста, не надо. — Она глубоко вздохнула и несколько мгновений сидела, закрыв глаза. — Если они приходили этой ночью, то только для того, чтобы предупредить. И если снова придут через несколько дней наказать непослушных, не надо им мешать. Не надо ходить туда. Пожалуйста, обещай мне, что не станешь вмешиваться!

— Шерон, — ответил Алекс, — моя обязанность — защищать этих людей. Как я могу оставаться…

— Пожалуйста! — произнесла Шерон требовательным тоном и резко поднялась. — Ты должен пообещать мне это. Ты должен! Пожалуйста…

Боже праведный, подумал Алекс. Он бросил на стол скомканную салфетку, поднялся и крепко обнял Шерон. Что за всем этим кроется? Что ей известно? Что на этот раз затеяли «бешеные быки», почему она так напугана? Она, несомненно, знает, кто будет их жертвой. Неужели снова ее деверь? Тогда ее испуг и лихорадочная озабоченность понятны: она боится за парня, боится, что на этот раз он не вынесет наказания. На этот раз он получит сполна.

Но разве может он пообещать ей то, чего она требует от него? Это совершенно против его принципов.

— Пожалуйста! — Она подняла к нему лицо, ее огромные глаза светились мольбой.

— Хорошо, я обещаю, — вымолвил Алекс в полном смятении.

И тут ее лицо обмякло, она прикусила губу, некоторое время еще крепилась, но, не в силах больше сдерживаться, разрыдалась.

— Что с тобой? — Алекс прижал ее голову к груди и успокаивающе покачал ее ослабшее тело. — Что с тобой, любимая? Расскажи мне.

— Ничего! — прорыдала она. — Со мной ничего!

Он достал из кармана платок и вытер им ее залитое слезами лицо, потом вложил ей в руку, чтобы она высморкалась.

— Извини, — сказала Шерон. — Со мной это редко бывает. Я пойду, пожалуй. Верити ждет меня.

— Только не с такими красными глазами, — сказал Алекс, бросая платок на стол и снова обнимая ее за плечи. — Насколько я понял, ты не можешь или не хочешь делиться со мной тем, что тебя тревожит. Что ж, оставим это пока. Но знай, Шерон, что ты можешь прийти ко мне в любое время, с любой бедой. Для тебя я всегда здесь. Поцелуешь меня?

Она кивнула.

Их поцелуй был долгим. Алекс оторвался от ее губ, только когда почувствовал, что ее тело оживает, согретое его страстью. И тут же вновь прильнул к ним в еще более глубоком поцелуе. Только сейчас он понял, как мучительны были для него эти последние три дня. Так дальше жить нельзя.

Невозможно жить, каждый день видя ее рядом, целуя и обнимая ее, и знать, что она не принадлежит тебе.

«Я не могу жить без нее», — думал Алекс. И это не просто увлечение, это даже не страсть. Он любит ее, она нужна ему как воздух.

Он не в состоянии жить без нее. Но она никогда не станет его любовницей. Значит, остается только одно…

Но это невозможно. Он граф Крэйл. А она незаконнорожденная дочь баронета и женщины из шахтерской семьи.

Это невозможно.

Но и жить без нее он не может.

— Я должна возвратиться в детскую, — сказала Шерон.

— Я пошлю сказать, что ты задержишься, — ответил Алекс. — Идем ко мне, Шерон. Согреем друг друга любовью.

Она решительно помотала головой:

— Нет, это будет пошло.