Волшебная ночь

Бэлоу Мэри

Ах, если бы вчера ночью там, в горах, с ней был Оуэн, если бы он любил ее так, как любил ее тот, другой, если бы он дал ей то счастье, которое она испытала! Ах, если бы… Тогда у нее была бы скорая свадьба и целая жизнь, наполненная счастливым замужеством и материнством. Если б она любила его, она даже согласилась бы починиться его воле, охотно приняла бы от него любое наказание, была бы покладистой и покорной. Или по крайней мере могла притвориться покорной. Если б она полюбила его…

— Оуэн, — сказала она, —

ты очень, очень дорог мне. Пожалуйста, верь мне.

— Ты сможешь доказать это в первую же ночь после свадьбы, — ответил он, целуя ее в висок, а потом, когда она повернула к нему лицо, и в губы. — Ты будешь доказывать мне это всю ночь напролет, а утром я тебе скажу, поверил я тебе или нет. Но если я не поверю, тебе придется начать все сначала. Может, понадобится целая неделя, прежде чем я поверю тебе.

Шерон высвободилась из его объятий. С таким Оуэном, нежным и веселым, ей сейчас было еще неуютнее, чем с Оуэном угрюмым и властным.

— Проводишь меня домой? — попросила она. — Бабушка велела вернуться пораньше.

Оуэн запрокинул голову и весело расхохотался.

— Конечно, бабушку нужно слушаться, — наконец выговорил он. — Ты прямо как маленькая девочка, Шерон. Надо будет расспросить миссис Рис, как ей удается добиться от тебя такого послушания. Ну что ж, кариад, домой так домой. Не много мне осталось сбивать ноги, провожая тебя в дом твоего деда. Скоро мне не придется делать для этого лишний крюк, потому что у нас будет общий дом.

Он вновь крепко взял ее за руку, переплетая свои пальцы с ее.

Алекс остановился у дверей гостиной и привычно взялся за ручку двери. Иногда он открывал дверь и несколько минут уделял тому, чтобы оценить успехи Верити в музыке, — так, во всяком случае, он объяснял себе эти визиты, и иногда это было правдой. Верити радовалась его появлению и спешила продемонстрировать ему гаммы и простенькие мелодии, которыми овладела за эти несколько недель. А иногда он ограничивался тем, что просто стоял некоторое время за дверями, прислушиваясь, а затем тихо уходил.

Сегодня играла не Верити, а Шерон. Верити пела.

Шерон… Он плохо спал прошлой ночью, несмотря на усталость. Мысли роем кружили у него в голове, не давая заснуть. Но это была лишь одна из причин плохого сна. Он желал повторения прошлой ночи, ночи любви, вновь переживая каждое ее мгновение, он жаждал пережить все снова.

Ему хотелось видеть ее. Слышать ее голос. Касаться ее тела. Александр — называла она его. Не Алекс, а Александр. Так она назвала его сначала. А потом сказала ему «кариад». Это слово было не просто любовным лепетом, слетевшим с ее уст в минуту страсти, оно шло из глубины ее сердца.

Шерон… Он прижался лбом к дверному косяку, затем собрался с духом и распахнул дверь.

— Добрый день, — произнес он. — Я не помешаю?

— Папа! — Личико Верити радостно вспыхнуло, она пролетела через

комнату навстречу отцу и схватила его за руки. — Я выучила валлийскую песню. Настоящую валлийскую песню, на валлийском языке. Я ведь умница, правда? Это миссис Джонс научила меня, она сказала, что, когда я вырасту, я смогу спеть ее на айстедводе.

— Я обязательно приду послушать твое пение и буду болеть за тебя, — ответил Алекс. — А потом, когда ты победишь, я понесу тебя домой на плече.

Девочка рассмеялась.

— Проходи, послушай, как я пою.

Он посмотрел на Шерон, которая сидела в другом конце гостиной за фортепьяно, улыбаясь им. Ее щеки разрумянились, глаза блестели, она явно была рада видеть его, как и он ее, впрочем. Боже мой, подумал Алекс, ведь это было, было на самом деле. Это был не яркий эротический сон, это случилось с ними наяву.

— Можно? — спросил он. — Она уже готова петь перед публикой?

— Почему бы и нет? — ответила Шерон. — Тем более что публика будет не слишком пристрастной. Нам нужно еще поработать над произношением и интонациями, но голос у нее очень нежный.

— Услышать подобный отзыв из уст валлийки, — сказал Алекс, — да разве может быть лучший комплимент?

Верити спела для него новую песню, потом сыграла все разученные прежде гаммы и мелодии. Затем она сообщила отцу, что у Генриха VIII было шесть жен, что Вена — столица Австрии и что миссис Джонс хвалит ее за успехи в чистописании.

— Я не посадила сегодня ни одной кляксы, представляешь, папа? — говорила девочка.

— Это большое дело, — отвечал ей Алекс. — Похоже, что скоро в нашем доме появится ученый человечек, который сможет посрамить своего отца.

Верити радостно захихикала, но тут же в сомнении покачала головой.

— Нет, вряд ли, — сказала она. — Да, знаешь, папа, этот Генрих Восьмой двум своим женам отрубил головы.

— Какая досада, — промолвил Апекс. — Что ж, я полагаю, уроки на сегодня могут быть закончены. Поднимайся в детскую, няня уже ждет тебя с чаем. А мне нужно поговорить с миссис Джонс.

— Хорошо, папа, — сказала Верити. — Но ты еще зайди ко мне потом. Я хочу показать тебе свои тетрадки и рисунки. До свидания, миссис Джонс. Завтра мы тоже будем учиться петь?

— Конечно, — ответила ей Шерон. — Что за день без песни?

Верити вприпрыжку выбежала из комнаты, громко захлопнув за собой дверь.

На несколько мгновений в гостиной повисла тишина. Шерон стояла у фортепьяно, Алекс — в нескольких шагах от нее. Они разглядывали друг друга — настороженно, но без смущения. А потом он раскрыл объятия и она бросилась в них, всем телом прижимаясь к нему.

— Ты нормально добралась до дому? Никто не заметил твоего отсутствия? — спросил он ее.

— Все в порядке. — Она уткнулась зардевшимся лицом в его шейный платок. — Спасибо за подарок.