Волшебная ночь

Бэлоу Мэри

— Подарок? — переспросил он.

— Да, тот, который ты обещал мне, — прошептала Шерон. — Ты сделал для людей то, что мог сделать только ты. И этот подарок более ценен для меня, чем любые алмазы и изумруды.

— Правда? — Он поцеловал ее в голову. — Мне хотелось бы подарить тебе, Шерон, все алмазы и изумруды, какие только можно купить за деньги. Но мне почему-то кажется, что ты их не примешь от меня.

Она чуть отстранилась и посмотрела ему в глаза.

— Нет, — сказала она. — Они не нужны мне. Мне нужно было поверить тебе, и теперь я могу верить тебе.

Алекс

ласково провел кончиками пальцев по ее щеке.

— Ты уже рассказала ему? — спросил он. Прикусив губу, она помотала головой.

— Еще нет.

— Но ты ведь не выйдешь за него, Шерон? — с тревогой спросил Алекс. Он понимал, ему следовало бы, наоборот, всячески содействовать этому браку. Ради ее спокойствия, ради ее будущего. Ведь она не будет его любовницей. Ради ее же блага он должен настаивать на ее замужестве. Но он не мог вынести даже мысли о том, что она будет с другим мужчиной, и тем более с Оуэном Перри.

Шерон вновь покачала головой.

— Что решили мужчины? — спросил он ее. — Они согласились прийти на собрание?

Шерон непонимающе посмотрела на него.

— Разве он не сказал тебе? — удивился Алекс. — Я хочу собрать рабочих во главе с Перри и обсудить с ними, что мы можем сделать сообща, чтобы улучшить жизнь в Кембране. Перри мог бы организовать такое собрание.

— Я ничего не знаю об этом, — сказала Шерон. Александр улыбнулся.

— Я сегодня не сомкнул глаз, — признался он шепотом. — Я хотел тебя.

По тому, как вспыхнули ее щеки, он понял, что она тоже хотела его. Склонившись, он поцеловал ее в губы. Ему стоило большого усилия заставить себя оборвать поцелуй. Время и место были неподходящими для любовной страсти.

— Присядем, — сказал он, подводя ее к дивану и усаживая рядом с собой. — Я хочу посоветоваться, Шерон. Представь, что ты не ограничена в деньгах, что в твоем распоряжении завод и шахта и весь Кембран. Что бы ты сделала в первую очередь, чтобы облегчить жизнь людей?

— Ого! — выдохнула Шерон.

Она положила голову ему на плечо, он обнял ее, и некоторое время они сидели молча. А потом она набрала воздуха и заговорила, и Алекс уже не мог остановить ее.

— Я бы устроила в Кембране водопровод и канализацию, — говорила она, — и наша река стала бы чище. Я бы запретила детям работать и строго следила бы за этим. Я бы построила для них школу, дала бы им право на иную судьбу, на иное будущее — им бы не пришлось обязательно отправляться на завод или в шахту, особенно если они хотят иного и у них есть способности. Я бы построила больницу. Я платила бы пенсии старикам и инвалидам. Тут была бы библиотека, к нам приезжали бы лекторы и докладчики, чтобы рассказывать, что происходит в мире. Кроме того, наш народ очень музыкален, и я бы… Или уже достаточно?

Алекс весело рассмеялся.

— Я думаю, для начала больше чем достаточно, — сказал он. — А может быть, нужно построить жилые дома, чтобы люди не жили в такой тесноте?

— Ах да! — воскликнула Шерон. — Разумеется!

— Придется мне ввести для тебя должность управляющего прожектами, — пошутил Алекс.

— Ты

на самом деле хочешь сделать что-то из того, что я тут наговорила? — спросила она.

— Не что-то, а все, что смогу, — ответил Алекс. Он понимал, что значит это его обещание. Он принимает на себя обязательство положить на Кембран все свое время и все свои силы. Теперь ему уже не спрятаться за отговоркой, что он приехал сюда ненадолго. Если он и в самом деле берется за преобразования — а он берется за них! — значит, на долгие годы Кембран становится ему домом.

Куда делось чувство, тяготившее его в первые дни пребывания здесь, когда он ощущал себя пришельцем на чужой планете? Теперь совсем иное чувство переполняло его душу — чувство сопричастности происходящему и этой земле, чувство родины.

Он дома.

И здесь он нашел свою любовь.

— Но почему, Александр? — спросила Шерон.

— Потому что я так хочу, — ответил он, — и потому что я могу это сделать.

— Ты делаешь это ради меня? — Ее голос был таким тихим, что он едва разобрал ее слова.

— Отчасти, — сказал он. — Но не только. Отчасти, Шерон, я делаю это ради тебя. Я полюбил долину, этот город и этих людей — но в моем сознании они неотделимы от тебя.

— Мне пора идти, — сказала Шерон, отрывая голову от его плеча и вставая.

Алекс встал вслед за ней, взял ее руки в свои и поцеловал сначала одну, потом другую.

— Я тоже почти не спала сегодня, — призналась она тихо. — Я просыпалась несколько раз, долго ворочалась и не могла уснуть. И ты мне снился.

Алекс улыбнулся.

— Назови меня так, как называла в горах, — попросил он.

— Кариад? — Она удивленно подняла брови и вспыхнула. А потом посмотрела на его губы и прошептала: — Кариад.

Он нежно поцеловал ее.

— Я должна идти. — Она высвободила свои руки. Алекс проводил ее до двери и, выпустив, долго смотрел ей вслед, пока она проходила через холл, пока сбегала по ступеням парадного крыльца, пока дворецкий не закрыл за ней дверь.

Боже праведный, он любит ее. Любит ее тело, ее ум, ее душу. Любит ее. Однако их отношения до странности сложны и запутанны. Она не желает быть его любовницей и в то же время не отвергает его совсем, допускает такое, что изредка они смогут быть вместе и любить друг друга. Они не стали любовниками, но она позволяет ему целовать себя и желает этих поцелуев. Желает любить его и называть любимым.

Какая она щедрая женщина, эта Шерон Джонс! Ночью в горах она отдалась ему, не задумываясь о том, что получит взамен. И теперь щедро дарит ему свою любовь — да, это любовь, — не требуя взамен даже покровительства. Ей нужна только уверенность в нем, вера в чистоту его помыслов. Ей не нужны алмазы и изумруды, как она сказала. Ей нужно верить ему.

Будь в его распоряжении вселенная, думал Алекс, он бы бросил ее к ногам этой женщины. Что ж, у него нет таких богатств, но кое-что у него все-таки есть. И он расстелет это ковром перед ней, чтобы она ступала по нему, смотрела вокруг и радовалась тому, что видит.