Волшебная ночь

Бэлоу Мэри

— Но только очень осторожно, — предупредил Барнс. — Не надо, чтобы это было как напоказ.

— Все будет в порядке, уж поверьте мне. — Дженкинс сплюнул и вышел из кабинета.

Вот это должно сработать, думал Барнс, глядя ему вслед. Это унизит Перри в глазах рабочих или по крайней мере нарушит его матримониальные планы. И Крэйл не будет выглядеть таким уж благородным: все поймут, что он слабак.

А самое главное, достанется Шерон Джонс. Ее репутация здорово пострадает. А может быть, и не только репутация, думал Барнс.

Глава 17

— Я

правда не понимаю, что происходит, — говорил Эмрис за ужином. — Если он испугался, как некоторые говорят, то почему он согласился даже на то, чего мы не требовали? Почему он повысил зарплату на двадцать, а не на десять процентов?

— Нужно радоваться и не спрашивать, отчего так, а не иначе, — ответил ему отец. — Мне что-то не припоминается такой забастовки, чтобы она длилась меньше одного дня. Или такой, чтобы мы получили то, чего требовали, и даже более того.

— Слава Богу, — сказала Гвинет Рис, — что дети больше не будут голодать. Я не думаю, чтобы граф Крэйл поступил так от страха. Просто он справедливый и милосердный человек. У него у самого есть маленькая дочь. — Гвинет решительно кивнула в подтверждение своих слов. — Ну-ка, Шерон, освобождай скорее свою тарелку. Что-то ты сегодня ничего не ешь. Или устала? Или тебя что-то тревожит, дочка?

Шерон заставила себя продолжить ужин. Да, она очень устала, и физически, и морально. Она не знала, радоваться ей или горевать. Он докажет, что ему можно верить, сказал он ей этой ночью, — или то было уже утром? Это был его подарок ей. Подарок скорый и гораздо больший, чем она ожидала.

Он поступил так, потому что думал о них. Потому что ему небезразличны люди Кембрана, ему небезразлична она. Он сделал подарок ей. Драгоценный, очень драгоценный подарок.

Она не видела его весь день. Она говорила себе, что не хочет видеть его, убеждала себя, что не желает, чтобы он искал встречи с ней. Но теперь понимала, что просто обманывала себя, что на самом деле весь день ждала встречи с ним. Ей хотелось просто увидеть его. Уже не графа Крэйла, а Александра. Любимого Александра. Ее тело, еще не остывшее от любовных ласк этой ночи, тосковало о нем.

— Ставлю три пенни, Шерон, — хохотнул Эмрис, — что ты сейчас думаешь об Оуэне. До свадьбы уже меньше двух недель. Мечтаешь о ночке после свадьбы, а?

— Эмрис! — раздался сердитый голос Хьюэлла. — В моем доме, да еще при матери и Шерон, не смей говорить пошлости!

Да, это действительно одна из причин ее тревоги, подумала про себя Шерон, — причина, о которой ей не хотелось вспоминать. Но ей все-таки надо посмотреть правде в глаза, откладывать дальше невозможно. Ей придется порвать с Оуэном. У нее ныло под ложечкой, когда она пыталась представить свое будущее без него, когда думала о том, как обидит и, может быть, даже унизит его.

— Извини, бабушка. — Она отодвинула тарелку. — Я не

хочу больше есть. Ты не обидишься?

Дедушка нахмурился.

— И это в то время, когда столько людей у нас голодает, — произнес он. — Ты оскорбляешь труд бабушки, Шерон.

— Мне очень жаль. — Шерон пододвинула тарелку обратно, проткнула вилкой картофелину и, положив ее в рот, начала старательно жевать.

Бабушка ободряюще похлопала ее по руке.

— Я скажу Оуэну, чтобы он сегодня долго не задерживал тебя, — сказала она. — Тебе надо хорошенько выспаться.

Шерон с трудом разжевала последнюю картофелину и, проглотив ее, облегченно вздохнула.

Оуэн пришел через полчаса, когда Шерон мыла посуду. Она с трудом смогла заставить себя поднять на него глаза. Оуэн вовсе не казался таким уж довольным, как она ожидала.

— Ну что, Оуэн, — спросил его Хьюэлл, — ты рад? Все кончилось гораздо лучше, чем мы ожидали.

— Да, Хьюэлл, — ответил Оуэн. — Забастовка закончилась чуть ли не раньше, чем началась, с нас не удержат за невыход на работу, зарплату подняли до прежнего уровня. Да, все выглядит очень неплохо.

Эмрис усмехнулся.

— Тебя, как я посмотрю, это не очень-то радует, — сказал он. — Ты, похоже, настроился повоевать.

— А вот на это не стоит настраиваться, — проворчала Гвинет, вытирая руки. — Люди и так с ног валятся от голода.

— Все бы так, миссис Рис, — проговорил Оуэн, — но мне что-то не внушает доверия этот граф. Думаю, он хитрит с нами. Ну да ладно. Шерон, ты готова?

Чему быть, того не миновать, подумала Шерон и, сняв фартук и аккуратно сложив его, взяла со стула шаль. Пока она закутывалась в нее, бабушка наказывала Оуэну пораньше привести Шерон домой.

— Не забирайтесь высоко в горы! — крикнул им вслед Эмрис. — А не то отцу Ллевелину придется палкой благословлять вас.

— А я отберу ее у него и сломаю об колено, чтобы он благословил уже двумя палками кого-нибудь другого, — ответил ему Оуэн через плечо, и они с Шерон вышли на улицу.

Он крепко взял ее за руку, и они последовали своим обычным вечерним маршрутом по улице к ближним склонам холмов. Воздух был прохладным и влажным, в нем чувствовалось приближение осени. Оуэн хмуро молчал.

— Тебя что-то тревожит? — спросила Шерон.

— Да нет. Так, одна мелочь.

— Что же это за мелочь? — допытывалась Шерон.

— Крэйл, — ответил Оуэн. — Он подглядывал за нашим собранием. Разве он не рассказал тебе об этом?

Шерон охватила дрожь.

— Откуда ты знаешь, что он там был? — спросила она. — С чего ты взял это?

— Он сам сказал мне. — Оуэн испытующе посмотрел ей в лицо. — Сегодня утром он вызывал меня в замок. Разве он не говорил тебе?

— Я не видела его сегодня. — Шерон почувствовала, как кровь отхлынула от лица. — Я хожу в замок не для того, чтобы разговаривать с ним, а чтобы учить Верити.