Волшебная палитра любви
Шрифт:
– Давай так: как только ты скажешь, что устала, мы ловим такси и доезжаем уже на машине.
– Не скажу, – заверила его Мередит. Ей не хотелось выглядеть в глазах Эдмунда совсем уж избалованной. Хотя последние месяцы жизни в Сиднее она перемещалась исключительно на автомобиле. Из дома – в машину, из машины – в салон, в бутик, в галерею или супермаркет. Либо же они передвигались на машине Рональда.
Последние долгие душные неопределенные месяцы жизни в Сиднее.
Мередит решительно тряхнула головой, отвлекаясь от нежеланных
Эдмунд залюбовался этой картиной.
– Ну что, мы идем или как? – нетерпеливо спросила Мередит.
Эдмунд взял ее под руку, и они зашагали от вокзала в направлении центра.
– Расскажи мне о Варшаве, – попросила Мередит. – Я же ничего не знаю.
– Что мне тебе рассказать… Гид из меня неудачный, причем весьма. Могу, конечно, дать краткий обзор сухими терминами, как в энциклопедическом словаре.
– Любыми терминами, просто расскажи мне про город.
– Варшава, как тебе известно, является столицей Польши, – начал Эдмунд. – Вот уже четыреста лет, кстати.
– Срок немалый.
– Да. Город одновременно спокойный и вместе с тем жизнь не стоит на месте. После Второй мировой войны город пришлось почти полностью восстанавливать. С трудом, конечно, но восстановили. Можно сказать, что это единственный в мире реконструированный город.
– Подумать только.
– Варшава – крупнейший культурный центр.
– О, это же как раз по твоей части.
– Да, с этим мне повезло. Можно сказать, родился в нужном месте.
– И в нужное время?
– Время покажет, – выдал каламбур Эдмунд. – Ну что еще… У нас много театров, музеев. Семьдесят четыре галереи искусства.
– Ого! Значит, у тебя есть перспективы?
– Посмотрим. Я ведь уже рассказывал тебе. Пока продвигается не очень успешно. Надо много работать.
– Ладно. А что еще у вас есть?
– Ты любишь оперу? Опера, оперетта, камерная опера. И филармония.
Мередит скривилась.
– Честно говоря, в Сиднее наелась и оперой, и прочими театральными действами. Да и на польском я мало что пойму. Без тебя я тут пропаду.
– Ну, не такие уж мы поляки темные, – засмеялся Эдмунд.
– Ах, ну да, конечно. Английский как международный.
– Угу. Всеобщий язык.
– Что еще может предложить ваш город туристам?
– Да все что хочешь. Бары, магазины, рестораны. Все достопримечательности – к твоим услугам. Все, что понастроили и сохранили. Королевский тракт, Королевский замок – все это мы с тобой посмотрим. Старый город с его рынком и колонной Сигизмунда. Краковское предместье, дворец на воде…
– Одним словом, найдем чем заняться, – подытожила Мередит.
Они шли вдоль красиво оформленных витрин с надписями, непонятными Мередит, вдоль оград и кафе, где сидели под тентами люди и наслаждались весенним солнцем, не спеша, впрочем, избавляться от шарфов, перчаток и шляп.
Громкоголосый галдеж
Надо будет, кстати, позвонить ей в Торонто.
Мама живет там со своим вторым мужем, его ребенком от первого брака и их общей дочерью Венди. Мередит всего пару раз бывала у них в гостях. И, хотя ее там прекрасно принимали и окружили заботой, Мередит предпочитала видеть маму у себя в гостях, в Сиднее. Ну или у брата.
Жаль, что мама редко выбиралась и к Мередит, и уж тем более к брату, который был настолько занят бизнесом, что с трудом выкраивал время для своей собственной жены.
– Ну вот мы и пришли, – прервал ее размышления Эдмунд. – Ты, поди, не веришь своему счастью?
– Да нет, наоборот, удивлена, что мы дошли так быстро.
Эдмунд толкнул калитку забора, за которым виднелся небольшой приземистый дом с зеленым крыльцом и причудливым, с забавной резьбой, фонарем, призванным, очевидно, освещать крыльцо в темное время суток.
– Здесь я и живу. Пробовал снимать квартиру, но не всегда, признаюсь, хватало денег. Да и скучновато одному было. К тому же дома я бываю нечасто. Сама видишь: то езжу по другим городам в поисках новых впечатлений…
– Двусмысленно звучит, – заметила Мередит.
Эдмунд светло улыбнулся.
А Мередит почему-то подумала, что несколькими неделями раньше от подобных слов Эдмунд, скорее всего, покраснел бы.
– В поисках новых образов, – поправился он.
Мередит засмеялась:
– Опять двусмысленно!
– Так, может, это ты вкладываешь двойной смысл в мои слова, а вовсе не я? – поддел он ее.
– Ладно. Продолжай.
– Ну, когда я нахожусь в Варшаве, то либо бегаю по галереям, либо тоже работаю на натуре. Город, пригороды… Хотя, конечно, мне все реже удается найти здесь что-то интересное.
– Изрисовал вдоль и поперек все, что под руку попалось?
– У тебя сегодня хулиганское настроение, как я погляжу. Да, можно и так сказать, милая.
Мередит с недоверием покосилась на него, среагировав на последнее слово.
– Это дом моей мамы. Ей уже за шестьдесят.
– Так много? – невольно вырвалось у Мередит. – Ой, прости, я не хотела…
– Да ничего страшного, – спокойно ответил Эдмунд. – Я поздний ребенок, так уж вышло…
– Зато, наверное, долгожданный и любимый?