Волшебная трубка
Шрифт:
– И мы весь его закупим?
– Конечно.
– А куда будем переливать?
– Никуда. Купим вместе с танкером.
– А-а, понятно,- сказал Горь, мысленно подивившись северным торговым приемам.
Вскоре "Внешторг" бросил якорь в двухстах метрах от "Красного Золота", и вертолет доставил на взлетную палубу двух господ в бобровых шубах и шапках, с выглядывающими из меха белыми стоячими воротничками, перетянутыми черными полосками галстуков.
– Знакомьтесь, господа,- сказал Шустринг, когда бобровые господа поднялись на капитанский мостик,- Это контр-адмирал Горь из "Рабочей Оппозиции"
По заплывшим глазкам и опухшей физиономии Горь сразу признал в Ускоренном бюрократа старой школы - рисовальщика резолюций. Расстрельнов, напротив, был подтянут, и обладал острым проницательным взглядом. Когда Семен Борисович жал его крепкую широкую ладонь, по глазам Расстрельнова пробежала светящаяся полоска.
– Тебя только что занесли в базу данных,- сказал Шустринг смеясь,- Шучу-шучу.
– А это не шутка,- сказал Расстрельнов просто,- Однако не будем терять времени, господа!
Торговые партнеры прошли в кают-компанию и расположились за небольшим изящным столиком. Ускоренный тут же покрылся потом и начал отдуваясь расстегивать бобровую шубу.
– Может быть, по чуть-чуть для сугреву,- сказал Шустринг игривым голосом. Он поднял вверх правую руку, и сотворил ею небольшой просвет между большим и указательным пальцами.- У меня на борту имеется приличный фонд французских спиртных напитков - из старых запасов.
Ускоренный собирался что-то сказать, но Расстрельнов его перебил:
– Это лишнее, господин Шустринг, нас ждут неотложные государственные дела.
– Товарищ Шустринг,- поправил его Шустринг.
– Тем более,- сказал Расстрельнов ровным голосом.
Ускоренный смерил своего заместителя гневным взглядом, но промолчал.
– Как всегда, с танкером?- спросил он у Шустринга.
– Конечно,- ответил тот и выложил на стол чемодан с шустригорями.
Ускоренный отобрал из чемодана три увесистые пачки с тысячными купюрами и вернул чемодан Шустрингу.
– Мороженой трески на всю сумму,- сказал он и сделал попытку затолкать пачки во внутренний карман своей шубы. Расстрельнов точным движением поймал руку своего начальника, вынул из нее деньги, а затем положил их в целлофановый пакет и спрятал в боковой карман своей шубы. Вся обменная операция заняла не больше двух минут. Гости уже засобирались обратно на вертолет, но Шустринг решил поспорить о ценах на нефтепродукты:
– Товарищи, все-таки я вынужден снова поднять вопрос о ценах. Мне кажется, что вы продаете свой товар слишком дешево. Это не дело, товарищи! Предлагаю вам поднять цену по корабельному мазуту хотя бы в два раза. То есть - до двух аналогичных чемоданов за танкер.
– Мы вынуждены вам отказать, товарищ,- ответил Расстрельнов.
– Но почему?!- воскликнул Шустринг,- Мы торгуем с вами уже полтора года. Я думаю, что сейчас самое время поднять цены.
– Ваше предложение неприемлемо. Всем известно к чему приводит увеличение цен на нефть,- Расстрельнов откинул полу своей шубы и показал висящий под мышкой массивный пистолет,- К стрельбе. Это нас не устраивает.
– Но должны же торговые обороты расти? В этом весь смысл обменных операций. Рост цен это движущая сила любого порядочного бизнеса, а крупные денежные суммы его кровь. Чем сильнее сила и чем больше крови, тем лучше!
– Возможно. В таком случае я советовал бы вам подумать не о росте цены, а об увеличении объемов закупок. Почему бы вам не закупать два или три танкера с мазутом?
Шустринг побледнел и сжал кулаки. Горь уже опасался стать свидетелем скандала, который так вреден для торгового партнерства, но Шустринг сумел овладеть своими эмоциями.
– Хорошо,- сказал он холодно,- Я подумаю над вашим предложением.
– Треску доставите в Мурманский порт для таможенного досмотра и прохождения санитарного контроля,- спокойно сказал Расстрельнов, рывком поднял Ускоренного на ноги и потащил его в сторону трапа,- А сейчас позвольте откланяться, господа - неотложные государственные дела не могут ждать!
– Теперь ты видишь, Семен, в каких условиях мне приходится работать?- сказал Шустринг, когда вертолет с торговыми партнерами взлетел и взял курс на Мурманск,- Ну, ничего, я еще на таможне и в санитарной зоне пару пачек по карманам рассую. И грузчикам отсыплю шустригорей по двадцать. Там пока что киборгов нет. Руки коротки, товарищ Расстрельнов! Вернее - манипуляторы!
– Да уж,- растерянно сказал Семен Борисович,- И лоцману не забудь отсыпать шустригорей пятьдесят.
– Точно!- воскликнул Шустринг, а затем вынул из кармана калькулятор и начал производить какие-то вычисления,- Так, получается, что коэффициент внедрения после сегодняшней сессии составил ... составил 0, 066%. Этого мало, очень мало. Нужно хотя бы 0,07%, ой как нужно!
Горь уже не слушал своего товарища. "Пора уплывать,- подумал он тогда,- Биндюга, похоже, уже рехнулся. Шустринг на грани. Нетрудно догадаться - кто будет следующим. Пора, брат, пора!"
Следующий день был заполнен подготовкой к отплытию. Авианосцы обменялись запасами пищи, воды и шустригорей. С "Красного Золота" доставили небольшую клетку с двумя белыми кроликами и несколько тонн зерновой муки прекрасного качества. В приложенной к клетке записке Шустринг писал: "Семен, береги крольчиху. Толкового кроля найти не сложно, а вот толковую крольчиху - совсем другое дело! С пролетарским приветом! Твой боевой товарищ Шустринг.". Горь скомкал записку и выбросил ее за борт, а затем распорядился отправить на "Красное Золото" десять тонн кальмаров, и приказал запускать реакторы "Деньгивроста" на полную мощность.
Возвращение эскадры в ласковые воды проходило непросто - за кораблями увязался "Гусь Хрустальный". Иногда Горь своими глазами через морской бинокль наблюдал на горизонте чудовищную, увешанную вращающимися локаторами боевую рубку "Гуся Хрустального" больше похожую на четырехэтажный дом черного цвета. Капитаны "Быстросвопа" и "Фьючерса" сильно нервничали и включали тревожные сирены, чуть ли не каждый час. Отвязаться от подводного монстра удалось только тогда, когда Крысенс открыл ракетные люки и повел свой БПРК прямо на "Гуся Хрустального" имитируя боевую атаку. Даже когда "Деньгиврост" вошел в приветливое Средиземное море, Семен Борисович продолжал мучиться ночными кошмарами и часто вздрагивал за завтраком от звука открывающегося кофейника. Неудивительно, что после похода в Баренцево море его отношение к проекту "Гиперборей" сильно переменилось.