Волшебная зима в Оккунари

Берестова Елизавета

Кори благодарно кивнул и пошёл к выходу, изо всех сил сдерживая накативший приступ кашля. По дороге он краем глаза заметил беловолосого артиста, которого Трепач успел записать в чародеи, и покачал головой. Нодивара лениво перебирал струны артанской длинногрифовой лютни и собирался начать выступление.

У чародейки выдалась бессонная ночь. Рика сама не знала, почему такое происходит, только бывает проснёшься ни с того, ни с сего где-то после полуночи, а заснуть не получается вовсе. Вот она и ворочалась с боку на бок, отбрасывала лёгкое пуховое одеяло, накрывалась снова. Даже воды попить вставала – всё без толку.

Ни подсчёт пролетающих журавлей, ни зачитывание детских считалок не помогли. Был даже соблазн замкнуть магические цепи и усыпить свой взбунтовавшийся мозг, но Рика слишком хорошо знала, чем заканчиваются её попытки врачевать себя или кого-то постороннего. Одна жертва подобной попытки дремала в духовном плане. Чародейка пыталась вылечить Таму, съевшую лист плюща, ядовитого для кошек. Второй опыт был на самой себе: небольшая простуда на верхней губе (портившая внешний вид и отчаянно чесавшаяся весь учебный день) превратилась в громадный гнойник, от которого повысилась температура и почти невозможно было открыть рот. На факультете лечебной магии девчонки подсмеивались про себя, не решаясь открыто потешаться над некроманткой, имевшей в Академии клеймо зануды и вредины. Болячку успешно вылечили, а Рика навсегда решила не пытаться лечить себя или кого-то ещё.

«Даровать безболезненную смерть в нашей власти, — объяснила бабушка, — а вот лечение, увы. Для врачевания благословение иного рода требуется».

Вот и проворочалась девушка почти до утра. Потом всё же ухитрилась заснуть.

Разбудил её настойчивый стук в дверь. Едва разлепив глаза, она, проклиная на чём свет стоит непрошенного визитёра, открыла дверь и увидела перед собой Вилохэда Окку.

— Ты не спустилась к завтраку, — упрекнул он вместо обычного пожелания доброго утра, — не заболела?

Смущаясь своего заспанного вида в ночной сорочке, (да ещё и волосы торчат в разные стороны) чародейка пробормотала что-то о бессоннице и пообещала тотчас встать.

— Быстро поешь, и в дорогу, — Вил вытащил карманные часы, — опять украли свинью.

Рика кивнула, поспешила захлопнуть дверь и собралась со всей возможной быстротой. Взяла с собой зеркало для теста Пикелоу и побросала в сумочку ещё кое-какие снадобья и реактивы.

На столе её ждал завтрак. К счастью, ни леди Мирай с её многозначительными неодобрительными взглядами и поджатыми губами, ни отца Вилохэда, который без лишних церемоний отчитал бы её за вопиющее нарушение традиций Дубового клана, в столовой не оказалось. Чародейка проглотила еду и допивала кофе с молоком и куском торта, как в столовой появился коррехидор и господин Янг.

— Если понадобится моя помощь, дайте знать, — донеслась до Рики его последняя фраза.

— Непременно, — пообещал Вил, — вы тоже держите нас в курсе поисков реликвии.

— Пока у нас полный и абсолютный ноль, — сокрушённо заметил делиец, — Мозгоправ пытался разузнать что-то через своего помощника из ресторации, но тот, конечно, кладезь информации, да только информации бесполезной. Почти неделя, как я здесь, а дело не сдвинулось ни на шаг.

— Готова? – спросил Вилохэд чародейку.

Та кивнула, и они отправились к очередному месту происшествия.

Дорога на этот раз оказалась куда короче, чем к горячим источникам. Они проехали по приснопамятной улице Золотого ясеня. Никто так и не удосужился привести в порядок ворота дома, где

ей удалось победить тяготона. Потом дорога нырнула с облетевший лес (Вилохэд сказал, что это – дубы) и, петляя, поднялась в предгорья к ферме. Хозяйство оказалось победнее Вилсонов, но и дом, с скотный двор были весьма добротными и ухоженными. К ним навстречу вышла пара неопределённого возраста, примерно в районе пятидесяти лет. Оба крепкие, светловолосые, похожие, как родственники. Только у мужчины глаза были светлыми и круглыми, а у его жены – тёмными и глубоко посаженными. Её тёмные же брови – широкие и густые, больше подходили мужчине, а в остальном фермерша производила вполне приятное впечатление.

— Вот, извольте ли видеть, — воскликнула она после должного вежливого поклона Вилохэду и управляющему Орибе, догнавшему их в собственных лёгких санях, — что делается! Не успели нашу Чернуху воротить, опять ироды украли!

— Вы хотите сказать, что у вас пропала та же самая свинья, что мы отбили у тяготона? – удивлённо спросила Рика, позабыв о своей пассивной роли невесты, знакомящейся с прелестями сельской жизни.

— Не знаю уж у каких лиходеев господин Ориба Чернуху отбил, — фермерша удивлённо воззрилась на чародейку, — только ночью они опять её скрали. Беда, да и только.

— Ну что ты, причитаешь по свинье, будто по покойнику! – попытался урезонить супругу фермер, — нашли один раз, отыщут и другой. Неча тут занятым людям на нервы действовать. Господин герцог обещался всем пострадавшим компенсацию денежную выдать. Купим новую свиноматку.

— Купим! Молчи уж, закупщик! – хлюпнула носом женщина, — её ж ещё вырастить надо. А Чернуха моя такая умница была, такая ласковая свинка, а как она за поросятами ходила! Не всякая баба так за своим потомством приглядывает.

— Хорошо, — Вилохэду поднадоели восторги от пропавшей хрюшки, — проводите нас в стойло, или, как там у вас местожительство ваших питомцев называется.

— Станки, господин граф, — попытался взять инициативу в свои руки муж, — загончики для свинок называются станками.

— Ты господину Окку не лекцию по свиноводству читай, а наглядно покажь, где моя бедная Чернуха жила, и откудова её увели, — оттёрла супруга бровастая фермерша, — идите за мной, господа, я сама вам всё показывать буду.

Картина вырисовывалась знакомая. В вонючем помещении Рика снова увидела пустую клеть, а хозяева ничего подозрительного не слышали. Собака тоже молчала всю ночь.

— Тризор старый у нас, — фермерша буквально не давала своему благоверному даже словечко вставить, — глуховат стал. По весне подмогу ему возьмём, а то ходи мимо, он ухом не поведёт. Спит, жрёт и гадит – вот и все его занятия. А по части охраны, он что есть, что нет. Тута нас вместе с племянником могли из дома вывести со связанными руками, эта псятина даже не гавкнула бы.

На этих словах в голове чародейки сложился пазл. Ориба сказал, что одну из первых украли свинью с фермы Лейсов. Значит, это и есть та самая ферма, которой нет на атласе дедушки коррехидора, а их племянник – никто иной, как Кори Лейс, студент, одержимый идеей обелить репутацию предка Вилохэда.

— Кори Лейс – ваш племянник? – спросила Рика.

— Конечно, наш, чей же ещё, коли нашу фамилию носит? – фермер раскурил трубку и предложил мужчинам одолжиться табачком. И Вил, и Ориба оказались, — наш парень.