Волшебная зима в Оккунари
Шрифт:
Отец Вила победно поглядел сквозь табачный дым.
— К тебе подходил Кори Лейс? – криво усмехнулся Вилохэд, — этот одержимый полчаса рассказывал нам то же самое, случайно заловив в библиотеке. Кстати, он просил меня поговорить с тобой о каких-то изысканиях в нашем архиве. Если честно, я не вникал, что именно он собирается там найти. Уж больно многословным оказался назойливый студент: и могила, и портрет, и вишенка на торте.
— Не следует столь пренебрежительно отзываться о человеке, чья жажда знаний идёт во благо Дубового клана, — нахмурился герцог Окку, — если бы все упоминания о бедном Бартоломью Окку, который благодаря стараниям господина Лейса в моих глазах превратился из ужасающего преступника, чьё имя избегают произносить вслух, героя, не были
Отец коррехидора имел весьма довольный вид.
— Естественно, я позволил этому упорному и трудолюбивому молодому человеку поработать в моём архиве. Если он найдёт неоспоримые доказательства своей правоты, я хорошо награжу его. А вот от тебя, Вилли, я не ожидал такого вопиющего безразличия. Почему ты немедленно не пришёл ко мне?
— У тебя была встреча с главами общин арендаторов, — ответил Вил, — я знаю, как ты не любишь, чтобы тебя отрывали от дел по пустякам.
— Обеление репутации Дубового клана – это тебе не пустяк! – воскликнул герцог, — у меня в голове не укладывается, откуда в тебе столько равнодушия? Тебя не интересует служба королю, тебе нет дела до дел Дубового клана, ты, спустя рукава, занимаешься розыском пропавших свиней. Тебя вообще, интересует что-либо, кроме женщин, карточного стола, оперы и мужского клуба?
— Ваша светлость, — вступилась за начальника чародейка, ощущавшая острую неловкость от присутствия при скандале отца и сына, — сэр Вилохэд прекрасно справляется со своими обязанностями в Кленфилде. Подчинённые его уважают, он вовсе не ленится, как вы считаете. И на встречу с мнимым свидетелем помчался сразу, как только получил письмо.
— Лучше бы сначала пораскинул мозгами, — заметил старший Окку, — тогда бы он не подверг свою и вашу жизни опасности. Велю тебе, Вилли, взять под своё крыло студента Лейса и помогать ему всем, чем можешь. Распорядись, чтобы ему каждый день приносили в библиотеку или в архив горячий чай и закуски. Он выглядит слишком худым и бледным. В интересах нашего клана, чтобы изыскания по поводу невиновности Бартоломью Окку прошли как можно успешнее.
Вил уныло кивнул и потащил чародейку в «Личные апартаменты младшего сына Дубового клана».
— На кой чёрт, скажи мне, отцу понадобилось вешать на меня ещё опеку этого зануды? – воскликнул он, в сердцах пнув ногой стул, — как будто у меня без этого мало дел. Версия с Янгом развалилась, поиски их нефритовой ласточки я видал в гробу, она мне не нужна, — он взял себя в руки, — от слова, совсем. Пускай делиец сам сбивается с ног вместе с Мозгоправом. Кстати, как тебе наш артист?
— По мне лучше бы он оказался вампиром, — ответила Рика, вспомнив неприятный, пристальный взгляд карих глаз Нодивары, — его дар очень редок. Я только читала, что такое встречается, но не знаю никого даже в Академии, кто сталкивался с подобным в жизни. Не мудрено, что такой талант сразу приспособили на благо страны. Обычно, насколько я помню, — девушка наморщила лоб, припоминая страницу из книги, где проникновение в сознание изображалось на картинке как призрачные щупальца, залезающие в голову к жертве, — детей, одарённых такой способностью, старались обезвредить, заперев дар. Разрушали часть магических цепей. Они считались очень опасными. Как вышел из этого положения господин Нодивара, остаётся лишь гадать.
— Послушай-ка, — вдруг сказал Вил, — тебе не кажется странным, что в их храме Шимон тоже применили магию иллюзии. Вор замаскировал чайник для вина так, что ни жрецы, ни маги ничего не заподозрили до самого праздника.
— И что? – пожала плечами чародейка, — подумаешь, магия иллюзий! В Делящей небо, да и
— Сколько угодно! Но ведь на ферме Вилсонов были следы такой магии, — продолжал Вилохэд, — и оставил их не артист. И на тяготоне была иллюзия. Мне его чешуйчатая шкура и слепой глаз в кошмарах будут сниться! Изо рта прямо слюна капала. Это была иллюзия высшего класса, как и на золотом гибискусе. Полагаешь, мы имеем дело с простым совпадением?
— Предположим, — включилась в обсуждение Рика, — есть талантливый чародей, который под видом уборщика пробрался в храм Шимон и украл там нефритовое вместилище части богини, замаскировав кражу иллюзией. Потом он приезжает в Оккунари и начинает красть свиней. Слушай, — девушка подняла на коррехидора горящие зелёные глаза, — а что, если кражи были в другие дни, а вместо свиней оставались иллюзии. Поэтому и следов никаких не находили.
— А что? – склонил голову на плечо Вил, — возможно. Пошёл снег, двадцать раз зашли и вышли в свинарник, вот тебе и будет полное отсутствие следов преступления. Но у меня есть один вопрос. Зачем тому, кто выкрал реликвию, по словам Янга, не имеющую цены, опускаться до краж скота? Если вора нанял коллекционер, а в Оккунари он просто выжидает, пока на материке подутихнет шумиха, к чему свиньи? Я не верю, будто тридцать две свиньи украдены скуки ради, чтобы навыки наведения иллюзии не заржавели.
— Да, — протянула чародейка, — вор, прячущийся в Оккунарской долине, и пропадающие без следа свиньи… — она прищурилась, — двимерит! – победно изрекла девушка, — и свиней, и нефритовую ласточку прячут в горах под жилами двимерита, чтобы исключить поиск с помощью магии. Вот что роднит эти два преступления!
Вечер в «Дюжине дубов» выдался скучноватым. Робин сунулся было к артисту, но тот заявил, что выезд в гробу на сегодня отменяется. Он собирался просто петь. При этом Нодивара выглядел озабоченным и малость сердитым, категорически отказался от выпивки и выставил вышибалу вон.
Робин отправился в общий зал. Он привычно огляделся, убедился, что ни возле барной стойки, ни в самом зале никто не затевает безобразий, и попросил Майки нацедить ему желудёвого эля.
Майки был занят с клиентами и на разговоры у него времени тоже не было. В уголке, за самым невостребованным столиком (оттуда плохо было видно сцену) ужинал знакомый парень. Робин познакомился с ним сразу, как тот приехал в Оккунари для поправки здоровья. Вот смех-то: к ним и на поправку здоровья! Тут, чай, не морские купания. Но Кори спокойно объяснил, что у него проблемы с лёгкими, а еловый и сосновый воздух в лечении такого недуга – первейшее дело. Вообще Кори был неплохим парнем, вяловатым, пугливым, застенчивым, зато умным. Иногда заворачивал фразочки почище Вила.
— Привет, — Робин уселся на свободный стул, — как дела?
— Нормально, — ответил студент, промокнув губы салфеткой, — работаю у Окку в библиотеке.
— Охота тебе голову ломать, — протянул Робин, — ты ж лечиться приехал, а сам в пыли книжной дни напролёт проводишь.
Кори Лейс улыбнулся застенчивой улыбкой, показав кривоватые зубы, какие бывают, если в детстве долго продолжать сосать палец, — моя жизнь бессмысленна без работы. Зачем она мне тогда вообще нужна?
— Ну, вокруг много приятных занятий, — подмигнул Робин, — подрастёшь, поймёшь.
— А ваша звезда сегодня выступать будет? — студент повернул шею, заглядывая в сторону пустой сцены.
— Наша звезда, — со значением проговорил Робин, обрадованный возможностью поделиться с приятелем тем, что узнал днём, — совсем не звезда!
— Как, — округлил глаза Кори, — кто ж он тогда по-твоему?
Робин не зря имел прозвище Трепач, он только и ждал подобного вопроса.
— Сегодня, после обеда заявляется в «Дубы» престранная компания. Ну, Вилли Окку с невестой (уж не упомню, которой по счёту) – оно понятно. Девица страсть, как хотела с Нодиварой познакомиться. У этих столичных штучек так принято, поговорить с какой-нибудь знаменитостью, а потом в салонах хвастаться, чтоб подружки от зависти лопались.