Волшебница-самозванка
Шрифт:
Оказалось, что у этих крошечных пакостников сильно развиты родственные чувства, и они всегда приходят на помощь друг другу, если кто-то окажется в беде. Таким манером, выставляя мешок на крыльцо, мы переловили еще десяток злыдней – по одному с каждого крестьянского двора.
Причем после поимки пятого впихнуть в мешок следующего оказалось невероятно сложно – злыдни рвались, как бешеные, так и норовя выскочить наружу.
Пришлось свернуть к крохотной сараюшке, вытаскивать нечисть по одному и связывать их хвостами друг к другу, поскольку так они далеко не
После того как последний был пойман и его постигла участь сотоварищей, мы перевели дух, запихнули злыдней обратно в мешок и пошли выгребать старосту из конуры. Доложив заспанному мужичонке результаты своей работы (напасть ликвидирована, враг изведен), мы велели созывать народ на организационное собрание и устраивать массовый субботник. Благо крестьяне уже высыпали на улицу, с плохо скрываемой брезгливостью оглядывали свои избушки и друг друга, недоумевая, как же они до жизни такой докатились.
Где-то робко стукнул молоток, к нему присоединился стук топорика, и вскоре работа по восстановлению деревни от власти злыдней закипела.
Самогонщик, которому староста пропил свою избу, с покаянием вернул жилище законному хозяину. Хозяин на радостях едва не сплясал летку-енку, а после того как Ив шепнул что-то ему на ухо, едва не расцеловал рыцаря и умчался в дом.
– Разоряя хозяев, злыдни превращают убытки в золото и хранят его в горшке за печью. Чем больше разруха – тем больше золота. Так что Виллис у нас самый богатый клад найдет. Будет на что дом восстановить.
Что ж, за благополучие крестьян можно быть спокойными. А со злыднями-то что делать?
Устав бороться со скачущим мешком, рыцарь вытряхнул нечисть в пустой курятник, и те бросились врассыпную, забыв о том, что связаны хвостами. Вой поднялся – Маша Распутина отдыхает! Конечно, малявки они противные, вон до чего бедных крестьян довели. Но перебить их поодиночке серебряным кинжалом, как предлагает Ив, у меня рука не поворачивается. Разбегутся – опять начнут беды на дома накликать. Вот если бы упрятать куда понадежней, под землю там или в воду, чтобы не смогли они уже никому навредить.
– Ральф, – позвала я старосту, который показался на крыльце с ведром мусора, – а озера с русалками поблизости нету?
– Как не бывать, – откликнулся он, бодро сбегая по ступенькам. – Прямиком за леском и находится.
Он бросил на нас любопытный взгляд, но расспрашивать, за кем наблюдают ведьма и воин в совершенно пустом курятнике, не решился и, свалив мусор у забора, скрылся в доме.
– Чего это тебе в голову взбрело? – удивился Ив.
– У русалок дома нет, – терпеливо пояснила я. – Все, что к ним попало, они уже не выпустят. И потом, скучно им там, бедняжкам, а тут – такая забава появляется. Вместо домашних любимцев пойдут на ура!
Заслышав о грозящей им участи, злыдни взвыли пуще прежнего. А самый злобный, наш первенец, даже вознамерился перегрызть себе хвост, лишь бы выбраться на свободу. Пришлось хвосты отвязать, а злыдней побросать по одному, крепко держа мешок.
Когда мы покидали деревню, там вовсю кипела работа. Соскучившиеся по делу мужики чинили крыши и заборы, девки носились с ведрами воды, бабы гремели посудой и собирали на стол. Даже чумазые дети были усажены в тазики и насильно вымыты.
Так что Обломовку мы оставляли в полной уверенности, что все здесь теперь будет хорошо. И я радовалась оттого, что мои подозрения не оправдались, и причиной бед крестьян оказались мелкие бесенята, а не таинственный маг, жертвы которого обнаруживались нами все чаще.
До озера мы добрались быстро. Ив оставил мешок на берегу и предусмотрительно удалился.
– Ау, красавицы! – окликнула я водных обитательниц.
Прозрачная гладь озера дрогнула и наверх, хохоча и жеманничая, выплыли три русалки. Блондинка, брюнетка и рыжая, все трое с размером груди 75С. Просто трио ВИА Гра собственной персоной.
– Ау, красавица! – передразнила одна из них. – Зачем пожаловала?
– Подарки привезла!
– Да ну? – недоверчиво зыркнула другая. – С какой радости?
– Девать некуда, – призналась я. – А зверята они славные, скучать вам не дадут.
– Кто такие? – заинтересовалась третья.
Я вытянула из мешка первого попавшегося злыдня.
– Фу! Он лысый! – надула губки первая.
– И на котенка совсем не похож, – заметила вторая.
– Зато под водой дышит, как рыбка, – нахваливала я, – а разговаривает – лучше попугайчиков.
– Это мы слышим, – ухмыльнулась третья.
Надо же было в этот самый момент самому громкому разразиться длинной тирадой в адрес меня и всего моего женского рода, вплоть до двенадцатого колена!
– А вы их воспитайте! – подначивала я. – Что тапочки по утрам будут носить, не обещаю, но историями из жизни будут развлекать – заслушаетесь.
Русалки призадумались.
– Кстати, у Сабрины с Русалочьего озера такой уже есть, – не моргнув глазом, соврала я.
В глазах блондинки мелькнула искорка интереса.
– Тогда и я возьму, – неуверенно произнесла она.
– И я! И я! – вскричали ее подружки.
После того как я вручила девицам трех бесенят, и они утащили их под воду, вновь воцарилась тишина, озеро обрело прежнюю гладь, и, если бы не ругань оставшихся злыдней, окружающий пейзаж можно было бы назвать полной благодатью.
Одиночеством я наслаждалась недолго. Не прошло и трех минут, как на поверхность взмыли все обитательницы озерного дна. Спрос явно превышал предложение, поэтому девицы едва не устроили бои за обладание лысыми зверушками.
Пять злыдней достались ближайшим ко мне счастливицам, трех я распределила посредством конкурса загадок – они достались самым смышленым. А за право забрать последнего злыдня (им оказался забившийся на самое дно мешка бес, живший у Виллиса) не на шутку сцепились две самые задиристые русалки. Наконец, одной удалось скинуть со своей шеи соперницу, и матерящийся негодник перешел в руки победительницы.