Волшебник Севера
Шрифт:
– Возможно, стоит спуститься и узнать, что у него на уме, – предложил барон, и они вместе с воеводой спустились по лестнице во двор замка.
К тому времени как они ступили на нижнюю площадку, стражники у ворот пропустили Уилла сквозь узкую дверцу. Подходя к барону и сэру Норрису, он поприветствовал их кивком головы.
– Мы пришли к соглашению со скандианцами, – начал он.
Эргелл отметил про себя, что рейнджер говорит деловым тоном и использует слово «мы», как если бы действовал по приказанию самого барона. Эргелл понял, что он поступает так намеренно. Рейнджеру ничего не стоило унизить барона перед его людьми, но он предпочел этого не делать.
– Хорошо, –
Не стоит показывать подчиненным, что он не имеет ни малейшего представления, о чем говорит Уилл. Молодой рейнджер шагнул ближе и понизил голос так, чтобы его могли слышать лишь Эргелл с Норрисом:
– Им нужна провизия на зиму. Вот почему они здесь. Я пообещал им пять быков и десять овец, а также достаточно зерна для муки.
– Пять быков! – начал было Эргелл в негодовании, но осекся под холодным взглядом Уилла.
– Они все равно забрали бы их, а заодно и уничтожили бы деревню. Мне кажется, это небольшая цена.
Барон молчал. Никто не сказал о том, что в случившемся виноваты он и Норрис, но это было понятно и без слов. С этой точки зрения, они действительно легко отделались. Норрис кивнул, соглашаясь с Уиллом.
– Я могу отдать быков из своего стада, милорд, – сказал мастер ратных дел.
Эргелл понял, что тем самым Норрис признает свою долю ответственности за случившееся, и вздохнул:
– Конечно. А овец пусть возьмут из моего. Отдайте распоряжения, Норрис.
Уилл мысленно облегченно вздохнул. Он надеялся, что эти двое поймут, что лучшего выхода не придумаешь. Конечно, Уилл мог бы и исполнить свои угрозы в адрес Гундара, но ему не хотелось стрелять в его воинов, пользуясь своим преимуществом. Кроме того, даже десять скандианцев способны нанести огромный урон. И, честно говоря, должны же Эргелл с Норрисом хоть как-то поплатиться за свою беспечность.
– А тем временем я пригласил Гундара с людьми отужинать вместе с нами. Надеюсь, сэр Норрис поведал об этом вашему кухмейстеру?
– Отужинать с нами? – Эта идея застала Эргелла врасплох. – Скандианцам? Вы хотите впустить их сюда?
Он бросил взгляд на толстые крепостные стены и массивные деревянные ворота. Уилл кивнул:
– Гундар дал мне честное слово кормчего, что от него не стоит ждать никаких неприятностей, милорд. Скандианцы никогда не нарушают этой клятвы.
– Но…
Эргелл все еще колебался. Мысль о том, чтобы пустить злобных пиратов в свой замок, казалась ему дикой. В этот момент вернулся Норрис, отослав одного из пастухов за разбредшимися животными. Эргелл беспомощно повернулся к нему:
– Оказывается, мы не только должны впустить пиратов внутрь замка, но еще и устроить в их честь пир!
В первое мгновение Норрис отреагировал точно так же, как и он сам. Потом рыцарь вспомнил маленькую одинокую фигуру посреди леса, ожидавшую отряд морских разбойников, и его плечи поникли.
– Почему бы и нет? – сказал он покорно. – Мне еще никогда не доводилось вести со скандианцами светские беседы. Это будет любопытно.
Уилл ухмыльнулся, глядя на обоих.
– Прежде всего, это будет шумно, – сказал он и предупредил: – Только не пытайтесь их перепить. У вас все равно ничего не выйдет.
Глава 8
Уилл взял последний аккорд на мандоле и замолчал, пока затухали ноты. Делия восхищенно захлопала в ладоши.
– Как хорошо у вас получается! – воскликнула она с некоторым удивлением. – Вам следует как-нибудь зайти к нам в таверну и спеть там!
Уилл покачал головой:
– Не думаю. Вашей матери вряд ли понравится, что я ничего не делаю, а только горланю песни и подчищаю ваши припасы.
Сказать по правде, он не был уверен в том, что рейнджеры могут распевать песни на публике, развлекая посетителей таверны, – уж как-то это не очень вязалось с их достоинством и скрытностью. Он даже не был уверен, стоило ли петь для Делии. Но она была такой милой и симпатичной, а ему, молодому человеку, было так скучно и одиноко, что он решил позволить себе небольшую вольность.
Они сидели на крыльце его хижины. Стоял поздний вечер, и осеннее солнце бросало на них косые лучи сквозь ветви деревьев с наполовину опавшими листьями. В последнюю неделю, начиная с ужина, на котором присутствовала команда скандианского корабля, еду по вечерам ему вместо матери приносила Делия. Когда она пришла сегодня, он наигрывал песню «Седобородый Холт» и упражнялся в одном особенно трудном пассаже из шестнадцати нот со своеобразным ритмом. Делия попросила его сыграть еще раз, вместе со сло вами. Это была известная песня, называвшаяся в оригинале «Седой пастух Джо Смоук», повествующая о неумытом грязном пастухе, спавшем вместе с козами, чтобы согреться. Когда Уилл только начинал осваивать мандолу, он переделал ее в «Седобородого Холта», намекая на неопрятную шевелюру и всклокоченную бороду своего учителя.
– Разве рейнджер Холт не против того, чтобы ты так насмехался над ним? – спросила Делия, широко раскрыв глаза.
Холт славился во всем королевстве как самый хмурый и мрачный рейнджер, и Делии раньше даже не приходила в голову сама мысль о том, что над ним можно шутить. Уилл пожал плечами:
– Ну, не такой уж Холт серьезный, как ты думаешь. Вообще-то, у него неплохое чувство юмора.
– Вот уж он посмеялся, когда загнал тебя на дерево, услышав от тебя эту песню в первый раз, – раздался голос позади них.
Знакомый женский голос, низкий, с интонацией, напоминавшей Уиллу журчание ручья, переливающегося по гладким камешкам. Он узнал его сразу же и вскочил на ноги, оборачиваясь.
– Элис! – воскликнул он, расплываясь в улыбке.
Шагнув ей навстречу, он приветственно протянул руки, и она сжала их, поднимаясь на крыльцо.
Это была высокая, длинноногая и очень элегантная девушка, облаченная в белое платье прекрасного покроя – официальную форму дипломатической службы. Обманчиво простые линии идеально подчеркивали изящную фигуру. Прямые светло-пепельного цвета волосы, падающие с обеих сторон на лицо, были подстрижены до плеч. Серые глаза сверкали от шутки, которую понимали только она и Уилл. Довершали картину прямой нос, уверенный подбородок и плотно сжатые губы, слегка изогнутые в дружеской насмешке.