Волшебникам не рекомендуется
Шрифт:
Спутника у меня не было, но я все равно решила идти до конца. Своих мозгов хватит. Надела рюкзак, пригладила волосы, подергала шнурки на кроссовках и начала громко произносить непонятные слова. Вспышка огня озарила комнату. Пустота. Темнота.
Человек, а точнее волшебник, которого Валентина знала как Ники или Николая, а все, кто обладал хоть малейшими колдовскими способностями, – как Серого Ника, сидел в роскошном кресле и мрачно смотрел на окно с изящными коваными решетками. «Железные решетки мне не клетка и каменные стены не тюрьма» – припомнилось давно забытое стихотворение. Блин, если автору они тюрьмой не были, значит, у него под рукой имелись напильник и отмычки! А что тут? Волшебник
– Я рада, что ты в хорошем настроении, – пропела женщина.
– Вспомнил о Вэл, – признался волшебник.
Может, этого делать и не стоило. Орланда сверкнула глазами не хуже дикой кошки.
– Ты еще и вспоминаешь об этой дряни?! Не волнуйся, скоро мы все от нее избавимся!
Ник не поднялся из кресла. Он знал, что любое покушение на Орланду ни к чему не приведет. Только к ограничению его свободы еще больше – цепи, наручники… И ругаться тоже не стоило. Только… И он самым ехидным тоном спросил:
– А ты, никак, виделась с моей женой? Сочувствую. Не хотел бы я попасться ей на твоем-то месте!
– Ты женился на отвратительной хамке без рода и без силы! – вызверилась Орланда.
– Насчет ее силы мы еще поговорим с твоим отцом, – пожал плечами Ник. – А что это ты такая растрепанная? Неужто моя жена тебя выкинула из дома?
Орланду перекосило так, что волшебник понял – угадал.
– Я ей за это отомстила!
– Интересно – как? Пообещала зайти еще?
– Я думаю, сейчас эта тварь уже в другом мире, – зло расхохоталась Орланда. – И там ее ждет один маленький, но очень удаленький сюрприз!! А под заклинанием она сама себе шею свернет.
– Каким заклинанием?
– Самоуверенности.
Ник похолодел. Вот стерва! Это заклинание он знал, под ним даже самые спокойные и уравновешенные люди начинали лезть на рожон. Адреналина выплескивалось столько, что трем берсеркам хватило бы. А Валентина и так добротой и вежливостью не отличалась – попробуй поговори с современными студентами, мигом приобретешь навыки первосортного
– Если с головы Вэл упадет хоть один волосок, можешь считать, что ты – покойница, – процедил он.
– Не думаю, – рассмеялась Орланда. – Ты забудешь ее, как и всех остальных. Я вижу, ты сейчас не в настроении? Я зайду попозже, расскажу тебе о смерти твоей благоверной… ми-и-илый!
Дверь захлопнулась. Ник вспомнил опыт жизни в России и минут десять перечислял всех предков, родственников и знакомых монстров Орланды, живописуя отношения между ними. Но даже мат не отвлек от главной заботы. Вэл, его Вэл где-то там, совершенно одна, без помощи и поддержки, даже без малейшей надежды на успех, осваивает магию. Интересно, почему? Хотя ответ как раз известен. Они же муж и жена. Если Вэл решила, что таким образом сможет помочь ему, то свернет горы. Подумаешь там – магия! Вот она и не подумала, прежде чем бросаться в эту авантюру! Да еще Орланда говорила про сюрприз! Какой?! Черт, черт, черт!!!
– Твою мать!
Это были мои первые слова в другом мире. А как только я смогла дышать, слышать, видеть и говорить, я добавила к ним еще парочку русских народных. Я сидела в здоровенной луже, глубиной мне по пояс, и от любимых свежевыстиранных джинсов остались лирические и очень грязные воспоминания. За шиворот тоже текло. С неба моросил мерзкий дождик. Стояла ранняя осень, судя по окраске листьев на деревьях, а осень я просто ненавидела. Это Пушкин мог писать: «Унылая пора, очей очарованье…» Он-то, небось, дома у окошка сидел, а не посреди этого, с позволения сказать, «очар-р-рования», в грязной луже. И штаны он сам себе тоже не стирал после прогулки в такую очаровательную, мать ее трижды за ногу, погоду. С другой стороны, чего я сижу-то? Что я в этой луже забыла?
– Так, Вэл, – скомандовала я себе. – Выползай из лужи, и будем с тобой обозревать обстановку.
Дурные привычки возвращались мгновенно. Еще когда мне было девятнадцать лет, мама вышла замуж в пятый раз и перебралась к супругу, переписав квартиру на мое имя. До встречи с Ники я жила одна, радио тихо ненавидела, телевизор смотреть было просто скучно, оставалось только разговаривать сама с собой. Выйдя замуж, я неохотно рассталась с этой привычкой, но, похоже, не до конца. Вот и сейчас, болтая вслух, я незаметно выбралась из лужи. Лужа была, как водится, посреди дороги, дорога посреди поля, а что вокруг поля, я не видела. Наверное, лес. Он темнел далеко на горизонте. Но в лес мне не нужно.
– А куда тебе нужно? – спросила я у себя. – А черт его знает. Обещали же какого-то проводника! Вот крокодилы бессовестные!
– Это кто бы говорил о совести! – раздался позади меня скрипучий голос. – Ты еще о Боге вспомни, чудо природы!
– А чего о нем помнить? – спросила я, почему-то не оборачиваясь. – Неужели ему есть до меня дело?
– Ни-ка-ко-го! – ответил тот же голос. – Не забывай, ты теперь начинающая колдунья, точнее вэари, а они вне юрисдикции местных божков.
Это меня порадовало, но ненадолго. Навалились другие заботы.
– А ты кто?
– А я и есть тот самый проводник, – порадовал меня голос.
Я неосторожно обернулась, захлопала глазами, нога подвернулась, я взмахнула руками и, повинуясь закону подлости, грохнулась в ту же лужу, но на этот раз спиной вперед. Теперь меня надо было стирать целиком. И лучше с пятипроцентной хлоркой.
– Молодец, – порадовал меня проводник. – Теперь твоя внешняя и внутренняя сущности стали еще больше похожи друг на друга.
– Иди ты знаешь куда, – предложила я. – Свинья безголовая! Предупредить нельзя было?!
– О чем? – невинно хлопнул ресницами проводник.
– О себе.
Я выбралась из лужи во второй раз и сейчас тихо радовалась, что рюкзак уцелел и сделан из непромокаемой ткани. А в нем у меня лежат пакетики с отвратительным растворимым кофе «Моккона» и металлическая чашка. Хотя хрен мне удастся разжечь костер под таким дождем. Небось тут все в округе на девять частей состоит из воды! Ну и фиг с ним! У меня еще и фляжка с водкой есть. Я ее взяла исключительно в лечебных целях, для растирания. Вот и будем лечиться!