Волшебники из Капроны
Шрифт:
Тонино стало не по себе: Анджелика попала в точку.
— Да, наш кучер тоже свалился, — признался он.
— Так я и думала, — обрадовалась Анджелика. — У тебя это на лице написано. — И, сознавая свою победу, вернулась к обработке столешницы.
— Мы тут были ни при чем, — запротестовал Тонино. — Крестоманси говорит, нам гадит вражеский кудесник.
Анджелика выхватила из столешницы такой пласт лака, что стол накренился, и Тонино пришлось его выпрямлять.
— Да, и теперь он нас тут запер, — сказала Анджелика. — И позаботился захватить тех двоих, кто не владеет искусством
Тонино сидел, охватив подбородок ладонями, и думал. Он, что и говорить, прочел достаточно книг. В них всегда кого-то похищали. И в его любимых книгах все похищенные освобождались без использования чар — сейчас это выглядело злой шуткой. Но здесь не было двери. А потому спастись без волшебства казалось невозможным. Минуточку! Тот оглушительный голос обещал им еду.
— Если, по их мнению, мы будем вести себя как надо, они, вероятно, принесут нам ужин. И им придется как-то его сюда внести. Если мы проследим, откуда появится еда, нам нужно будет постараться выйти отсюда тем же путем.
— На входе обязательно должно быть заклятие, — мрачно сказала Анджелика.
— Хватит бубнить про заклятия, — отрезал Тонино. — Что, у вас, Петрокки, других разговоров нет?
Анджелика не ответила, она продолжала вовсю орудовать краном. Тонино сидел, насупившись, на скрипящем под ним стуле, перебирая в уме те немногие заклинания, что по-настоящему знал. Самым полезным, по-видимому, здесь было бы такое, которое снимает чары, — обратное заклинание.
— Обратное заклинание, — с раздражением произнесла Анджелика, старательно скребя столешницу краном. Пол вокруг ее ног был усеян желтой лаковой стружкой. — Пожалуй, это могло бы придержать вход открытым. Ну да ничего другого ты все равно не знаешь.
— Я знаю, как снимать заклятие, — подтвердил Тонино.
— Мой новорожденный братишка тоже, — усмехнулась Анджелика. — От него, вероятно, было бы больше проку.
И тут появился ужин. Без всякого предупреждения. Предстал перед ними на подносе, плывущем к ним от окон. Его появление застало Тонино врасплох.
— Ну же! — пронзительно заорала Анджелика. — Что ты глаза пялишь? Давай!
Тонино запел. При всей поспешности и неожиданности он не сомневался: он спел то, что нужно, спел верно. Но почему-то заклинание произвело действие… на поднос. Поднос и еда на нем начали расти. За какие-то секунды поднос стал больше столешницы. Он продолжал плыть к столу, становясь все больше и больше по мере приближения. Тонино был вынужден пятиться от двух исходящих паром гигантских мисок с супом и двух оранжевых зарослей спагетти, которые неуклонно увеличивались. Мгновение спустя поднос заполнил все пространство. Тонино приник спиной к задней стене. «Неужели Анджеликины ошибки заразительны?» — мелькнуло у него в голове. Сама Анджелика оказалась прижатой к дверце в умывальную комнату.
— Ложись на пол! — крикнул Тонино. Быстрее быстрого оба сползли по стене вниз, под поднос, который повис над ними, как непомерно низкий потолок. Всепроникающий запах спагетти действовал угнетающе.
— Не получилось? — спросила Анджелика, на четвереньках подползая к Тонино. — Ты сфальшивил.
— Зато
Анджелика приподнялась на колени и взглянула на него чуть ли не с уважением:
— А ведь это мысль! Прекрасная мысль! Почти.
Но как оказалось, только «почти». Поднос, конечно, уперся в четыре стены. Было слышно, как он о них стукнулся. И пошло-поехало: все кругом — и поднос, и стены — качалось, скрипело, сжималось, но стены устояли. Мгновение спустя стало ясно: подносу больше некуда расти.
— На этой комнате лежит заклятие, — сказала Анджелика.
Но не в смысле «я же говорила!». Она была в отчаянии.
Тонино решился и пропел обратное заклинание — тщательно и точно. Поднос сразу же уменьшился. И Тонино с Анджеликой, сидевшие скорчившись на полу, увидели нормальных размеров ужин, сервированный посредине стола.
— Что ж, можно и закусить, — решил Тонино. И тут Анджелика снова дико его разозлила.
Беря ложку, она сказала:
— Приятно все-таки знать, что я не единственная, у кого заклинания получаются неверно.
— Я уверен: у меня получилось верно, — пробормотал Тонино себе в суповую ложку, но Анджелика предпочла не расслышать.
Некоторое время спустя он еще пуще озлился, потому что всякий раз, поднимая глаза от тарелки, видел, что Анджелика пялится на него.
— Ну, что еще? — спросил наконец Тонино, совершенно выведенный из себя.
— Жду, — сказала она, — хочу поглядеть, как ты по-свински ешь. Но сегодня, надо думать, ты демонстрируешь лучшие свои манеры.
— Я всегда так ем! — И, увидев, что накрутил на вилку слишком много спагетти, стал поспешно их с нее сбрасывать.
Волна презрительных морщинок пробежала по выпуклому лбу Анджелики.
— Вот уж нет. Монтана всегда едят омерзительно. Они иначе не умеют после того, как Старый Рикардо Петрокки заставил их съесть собственные слова.
— Чушь несешь, — возразил Тонино. — Напротив, это Старый Франческо Монтана заставил Петрокки съесть их собственные слова.
— Ничего подобного! — взвилась Анджелика. — Это первая рассказанная мне история, я ее еще в детстве выучила. Петрокки заставили Монтана съесть свои заклинания, которые подали им в виде спагетти.
— Да нет же. Все было совсем наоборот! — возмутился Тонино. — И я это знаю с детства: первая рассказанная мне история.
Так или иначе, но теперь им было уже не до спагетти, доедать их они не стали. Оба положили вилки и продолжали спорить.
— И вот потому, что они пообедали своими заклинаниями, — говорила Анджелика, — Монтана и стали такими гадкими и начали пожирать своих мертвяков — дядей и тетей.
— Да никогда! — вспыхнул Тонино. — А вы едите младенцев!
— Как ты смеешь! — воскликнула Анджелика. — А вы коровьи лепешки едите вместо пиццы, и вонь от Дома Монтана стоит даже на Корсо.
— А Домом Петрокки воняет по всей виа Сант-Анджело, — заявил Тонино. — А как мухи жужжат, слышно аж с Нового моста. И детишек вы плодите, как котят, и…
— Наглая ложь! — взвизгнула Анджелика. — Вы нарочно такое придумали, потому что боитесь, как бы люди не узнали, что Монтана никогда по-настоящему не женятся!