Волшебные сказки
Шрифт:
Жил когда-то король, столь великий, столь любимый своими подданными, столь почитаемый всеми своими соседями и союзниками, что его можно было назвать счастливейшим из монархов. Счастье не изменило ему и в выборе супруги — принцессы столь же прекрасной, сколь и добродетельной, и счастливая чета жила в совершеннейшем согласии. От их целомудренного брака родилась дочь, одарённая такой прелестью, таким очарованием, что им и не хотелось иметь потомство более многочисленное.
Великолепие, вкус и изобилие царили в королевском дворце; министры были мудры и искусны; придворные — добродетельны и преданны; слуги — верны и трудолюбивы; конюшни обширны и полны самых лучших в мире лошадей, покрытых богатыми чепраками. Однако чужеземцев, приходивших полюбоваться этими прекрасными
Но превратности жизни касаются и подданных и королей, а к благам всегда примешиваются и бедствия, и вот небеса допустили, чтобы на королеву напал внезапно злой недуг, против которого, несмотря на всю учёность и всё искусство врачей, нельзя было найти никакого средства. Отчаяние было всеобщим. Король, чья нежность и любовь не ослабевали вопреки пресловутой пословице, которая гласит, будто супружество есть могила любви, горевал без меры, во всех храмах своего королевства воссылал обеты к небесам, готов был принести в жертву свою жизнь ради спасения бесценной супруги; но вотще взывал он к Богам и волшебницам. Королева, чувствуя, что близится последний час, сказала своему супругу, проливавшему слёзы: «Позвольте мне перед смертью попросить вас об одном: если вам вновь захочется жениться…» При этих словах король жалобно завопил, схватил руки своей жены, омочил их слезами и, уверяя её, что бесполезно говорить о втором браке, молвил: «Нет, нет, дорогая моя королева, скорее уж я последую за вами». — «Для государства, — возразила королева с твердостью, от которой ещё усилились сожаления монарха, — для государства нужно, чтоб у вас были наследники, а так как я родила вам только дочь, оно должно потребовать от вас сыновей, которые походили бы на вас. Но горячо прошу вас, заклинаю вас всей вашей любовью ко мне: не уступайте настояниям вашего народа до тех пор, пока не найдёте принцессу более прекрасную и более стройную, чем я; я хочу, чтоб вы поклялись, тогда я умру счастливая».
Полагают, что королева, вовсе не чуждая самолюбия, потребовала этой клятвы, не веря, чтобы какая-либо женщина могла сравниться с ней, и думая, что таким образом король уже никогда не женится опять. Наконец она умерла. Никогда ни один муж не поднимал такого шума. Он день и ночь плакал, рыдал, исполняя малейшие обязанности вдовца, не знал другого дела.
Сильное горе не может длиться много времени. К тому же сановники королевства собрались и все пришли к королю просить его вновь жениться. Это предложение показалось королю суровым и исторгло у него новые слёзы. Он сослался на клятву, данную им королеве, и не боялся, что его советникам удастся приискать ему принцессу более прекрасную и более стройную, чем его покойная жена, ибо считал, что это невозможно. Но советники признали безделицей это обещание и сказали, что красота — не важна, лишь бы королева была добродетельна и не бесплодна, что для спокойствия государства и для поддержания мира нужен наследник, что инфанта обладает, правда, всеми качествами, необходимыми для великой королевы, но что в мужья ей придётся дать чужеземца, что тогда или этот чужеземец увезет её с собою, или же, если он и будет вместе с нею править государством, то детей их станут считать чужеземцами, а так как наследников не будет, то соседние народы, может быть, затеют войны, от которых королевство погибнет. Король, пораженный этими доводами, обещал подумать.
И в самом деле, он среди незамужних принцесс стал искать для себя подходящую невесту. Каждый день ему приносили очаровательные портреты, но ни один из них не напоминал прелести покойной королевы, и он не мог принять решения. К несчастью, он обнаружил, что инфанта, дочь его, не только восхитительно прекрасна и стройна, но что умом и прелестью она даже превосходит свою мать — королеву. Её молодость, приятная свежесть её нежной кожи воспламенили короля страстью столь пылкой, что он не мог скрыть это от принцессы и сказал ей о своем решении — жениться на ней, ибо только
Юная принцесса, добродетельная и стыдливая, чуть не упала в обморок от этого ужасного предложения. Она бросилась к ногам короля и со всею силой убеждения, на какую была способна, заклинала отца не принуждать её к такому преступному делу.
Чтобы успокоить совесть принцессы, король, у которого в голове засела эта странная мысль, обратился за советом к старому друиду. Этот друид, не столько благочестивый, сколько честолюбивый, принёс дело невинности и добродетели в жертву чести стать наперсником могучего короля и так искусно повлиял на его ум, так смягчил в его сознании мысль о грехе, который тот готов был совершить, что убедил его, будто жениться на собственной дочери есть дело, угодное небу. Монарх, польщённый речами этого злодея, обнял его и вернулся во дворец, ещё более укрепившись в своём намерении; он велел возвестить принцессе, чтобы она готовилась исполнить его приказание.
Юная принцесса под бременем непомерного горя не могла придумать иного исхода, как посетить волшебницу Сирени, свою крёстную мать. Она в ту же ночь отправилась в путь в изящном кабриолете, в который запряжён был большой баран, знавший все дороги. Доехала она благополучно. Волшебница, любившая принцессу, сказала ей, что уже всё знает, но что тревожиться нечего, ибо ничто не может повредить принцессе, если она в точности исполнит все указания волшебницы. «Дитя моё, — сказала она ей, — выйти замуж за отца было бы ведь очень грешно; но даже и не прекословя ему, вы можете этого избегнуть: скажите ему, что он должен исполнить одну вашу прихоть и подарить вам платье цвета ясных дней; при всём своём могуществе и всей своей любви он не в силах будет это сделать».
Принцесса поблагодарила свою крёстную мать и на другое же утро сказала королю то, что посоветовала ей волшебница, и заявила, что от неё не добиться согласия, пока у ней не будет платья цвета ясных дней. Король, в восторге от той надежды, которую она ему подала, созвал знаменитейших мастеров и заказал им платье, с условием, что если им не удастся его сработать, все они будут повешены. Но королю и не пришлось прибегать к столь огорчительной крайней мере: мастера на другой же день принесли это столь желанное платье. Даже голубой небесный свод, опоясанный золотыми облаками, не мог бы сравниться красотою с этим платьем, когда его положили перед принцессой. Инфанта совсем опечалилась и не знала, как выйти из затруднения. Король торопил её. Опять пришлось прибегнуть к помощи крёстной, которая, удивившись, что совет оказался неудачным, велела ей попытаться попросить у короля платье лунного цвета. Король, который ни в чём не мог ей отказать, созвал искуснейших мастеров и был так решителен, заказывая им платье лунного цвета, что между заказом и его исполнением не прошло и суток…
Инфанта, которая была в восторге от этого чудесного платья, но не от забот своего царственного отца, предалась безмерной печали, когда осталась одна со своими служанками и своей кормилицей. Волшебница Сирени, знавшая про всё, поспешила на помощь к опечаленной принцессе: «Может быть, я очень заблуждаюсь, но мне кажется, что если вы попросите платье цвета солнца, мы или вконец раздосадуем вашего отца — ведь ему никогда не достать такого платья, — или мы хоть выиграем время».
Инфанта согласилась, попросила платье, и влюблённый король без сожалений отдал все коронные брильянты и рубины, чтоб украсить это изумительное произведение, и приказал ничего не беречь, лишь бы сделать платье подобным солнцу, — и недаром: когда его принесли и развернули, все, кто присутствовали при этом, должны были закрыть глаза — так оно их ослепило. В ту пору и возникли зелёные очки и чёрные стекла. Что сделалось с инфантой, когда она увидела его? Никто никогда не видал платья столь прекрасного и сделанного столь искусно. Принцесса смутилась и под предлогом, что от блеска больно глазам, удалилась в свои покои, где ожидала её волшебница, до того пристыженная, что невозможно и описать. Но этого мало: увидев солнечное платье, она побагровела от гнева. «Ах, теперь, дочь моя, — сказала она инфанте, — мы подвергнем ужасному испытанию преступную страсть вашего отца. Хоть у него и крепко засела в голове мысль об этой женитьбе, столь близкой уже, как ему кажется, но я думаю, его немного озадачит просьба, с которой я вам советую обратиться к нему: попросите у него шкуру осла, которого он так страстно любит и который так щедро помогает ему покрывать все расходы; ступайте же и не забудьте ему сказать, что хотите получить эту шкуру».