Волшебные сказки
Шрифт:
Вышел гонец из покоев царевых, собрал отряд и к озеру направился. Добрались до места, в камышах засаду устроили. Устроили, да только попусту - в последний миг девица из рук егерских ускользнула. И единственное, что им досталось, - это серебряная спица, которую они тотчас царю и отвезли.
Оглядел государь спицу, в руках покрутил и говорит:
– Спица как спица. Одного не пойму, почему холодом от нее веет - что мороз в студеную зиму, аж до костей пробирает.
Тут
– Как бы там ни было, но девица эта у меня во дворце будет. Но коли вы, молодцы удалые, службу сослужить не сумели, то что же мне, старому-хворому, остается? Придется самому ехать.
Егеря взор потупили, со стыда-то покраснели, а царь лишь хмыкнул недовольно, головой седой покачал да велел карету готовить.
Вот приехал он к озеру, вдоль берега со спицей в руках прохаживается, девицу высматривает. Углядел-таки, высмотрел, подкрался к ней и молвил елейно, с улыбкою:
– Здравствуй, милое дитятко. Не твою ли спицу слуги мои, негодники этакие, к рукам прибрали?
Девица на царя с опаской посматривает, платочек свой на плечи накинула, а царь опять за свое.
– Возьми свою спицу, - говорит.
– Не сердись на слуг моих неразумных. А в знак дружелюбия дозволь пригласить тебя на мои именины. Ровно через неделю съедутся в столицу гости, цвет дворянства моего, и будешь ты, красавица, не просто гостьей, а настоящим украшением праздника. Не откажи старику, не огорчай душу мою добрую...
– Хорошо, - отвечает девица.
– Ровно через неделю жди меня, царь-государь.
Тут она в облачко превратилась и в небеса поднялась, а царь в карету свою сел да обратно уехал.
Но вот прошла неделя, и съехались во дворец именитые гости. И состоялась торжественная церемония, но потом в большом зале за огромным столом был устроен пир. Обильный и веселый пир.
И в разгар веселья, когда все уже разомлели от еды и питья, вдруг прохладный, свежий, приятный ветерок пронесся над дворцом. И захлопали отчего-то оконные рамы, и зашумели деревья во дворцовом саду, и густой туман заполнил праздничный зал. И вышла из тумана пригожая девица. И платье на ней, и кокошник, и туфельки - все серебром, жемчугами искрится, а на плечи белый кружевной платок наброшен.
– Здравствуй, царь-государь, - молвила она, - дозволь погостить у тебя...
А царь молчит, сидит словно каменный, глаза на нее уставил. И дворяне молчат, красотой невиданной любуются.
Молчат минуту, молчат другую, молчат третью, а девица смеется.
– Что же, - спрашивает, - так мне и стоять? И местечка для меня не найдется?
Тут-то дворяне словно очнулись,
Сидит он во главе застолья, слева от него царица, справа - девица. Сидит счастливый, довольный, глаз с девицы не сводит.
Терпела царица, терпела, да не вытерпела.
– Скажи-ка мне, - спрашивает, - супруг ты мой верный, уж не свело ли шею тебе? Уж не позвать ли лекаря?
А государь молчит, девицу глазами так и ест. Взгрустнула царица, встала да прочь ушла, а следом за ней и придворные дамы, и жены дворянские. А девица ни с того ни с сего вдруг пожелала, чтобы кто-нибудь из гостей сплясал, душеньку ее потешил.
Тут-то и началось: заиграла музыка, все дворяне как один из-за стола вышли, в пляс перед гостьей пустились. Руками машут, ухают, сапогами топают - каждый показать себя хочет.
Гостья довольна, смеется, и царь вместе с ней, а самого-то озноб до самых костей пробирает. Холодом, снегом от девицы веет, точь-в-точь как от спицы ее серебряной.
Терпел царь сколько мог, а потом велел-таки шубу соболью принести. Надел шубу, а гостья спрашивает:
– Хорошо ли тебе со мной, царь-государь? Не наскучила я тебе?
– Ой как хорошо!
– отвечает царь, а сам велит слугам еще одну шубу принести, теперь уже бобровую.
– Хорошо ли тебе со мной, царь-государь?
– спрашивает девица в другой раз.
– Не наскучила я тебе?
– Хор-р-р-рошо, - отвечает царь, а у самого зубы так и стучат.
Тут он велел еще одну шубу принести, медвежью. Сидит уже в трех шубах, а девица все за свое:
– Хорошо ли тебе со мной, царь-государь? Не наскучила я тебе?
А он молчит-помалкивает, ни словечка в ответ! Обиделась гостья, из-за стола вышла, тут же облачком обернулась да прочь из дворца.
Тут и музыканты увидели, и дворяне после долгой пляски на пол повалились, а царь сидит себе в трех шубах, но почему-то вместо носа у него... самая настоящая сосулька торчит.
Испугались слуги, царя-батюшку на руки подхватили да скорее в баню отнесли. День его парили, два дня парили, а лее без толку - озноб его как и прежде трясет. Год его парили, два года парили - опять не помогает.
И лишь на третий год царя отогрели, насилу от погибели уберегли, вернулся он на престол, и царством-государстом своим долго правил. Но о девице-красавице более не вспоминал - видно, запамятовал.