Волшебные тавлеи
Шрифт:
…Утром же, вне зависимости от реальных ночных событий, Владимир, выйдя на улицу, испытал шок. Мимо него, облаченная в традиционный японский наряд, с зонтиком в руках, важно шествовала ханум, узнать которую можно было только по комплекции. На поводке она вела… То, что толстячок-придворный наименовал «экипировкой» представляло собой карнавального китайского дракона, – голову и длинный матерчатый балахон, блестевшей разноцветной чешуей. Внутри этого дракона, на четвереньках, прятались сообщники, шествовавшие один за другим. Позади дракона был приспособлен собачий хвост. Непонятно зачем, шествовавший последним щуплый, – а кто же еще мог шествовать последним? – время от времени делал неуклюжие попытки им помахать, в результате чего валился набок. Он находился
Владимир, потеряв дар речи от увиденного, проследовал за ними к городским воротам, желая узнать, чем же закончится эта эпопея.
А закончилась она весьма обыденным образом. Подойдя к стражникам, ханум игриво подмигнула одному из них, после чего тот, выглядевший на ее фоне очень непрезентабельно даже с учетом надетых доспехов, поспешил их открыть. Второй все же заинтересовался зверем на поводке и поинтересовался:
– А это кто?
– А это мой любимый песик, – как могла приветливо ответила ханум. – Такса. Ужасно, какой умный. Песик, голос!
Гавкнули все трое, прятавшиеся внутри, причем невпопад и на разные голоса, но для нетребовательного стража этого оказалось вполне достаточно. Дама с собачкой беспрепятственно скрылась за городской стеной, при этом им не помешало даже то, что щуплый не переставал петь и делать попытки махать хвостом даже минуя стражников…
3
В соответствии с достигнутой накануне договоренностью, Владимиру следовало поспешить на причал.
– Чего надо? – недовольно буркнул джинн, когда он постучал по лампе.
– На причал надо, – в тон ему ответил Владимир. – Хватит дрыхнуть, дорогу показывай.
– Какой тут дрыхнуть! Сегодня открывается чемпионат пустыни по поло на верблюдах. Оазис Эль-Бид принимает оазис Аль-Кхобар…
– И кто выигрывает?
– Пока только принимает…
– Тебе нравится поло?
– Не то, чтобы нравится… А как средство немного заработать. Я тут поставил на Эль-Бид…
– А я и не знал, что у джиннов есть деньги…
– Я, собственно, рассчитывал на тебя.
– На меня?
– Ну да. Какая-то несчастная пара золотых…
– Сколько-сколько?
– Вообще-то я поставил десять, но это не важно.
– То есть как это не важно! – возмутился Владимир. – Вообще-то, хозяин лампы я…
– Опоздаешь на пристань, – рассудительно прервал его джинн. – Дойдешь до базарной площади, вторая улица направо. Потом вторая налево, и еще раз направо. В общем, не заблудишься…
Как легко догадаться, Владимир заблудился и попал на пристань, когда солнце взошло достаточно высоко. Здесь царил такой же оживленный беспорядок, что и на базаре. От кораблей на пристань были скинуты сходни, по которым сновали носильщики – на корабль с пустыми руками и корзинами, обратно – с полными. Величаво плыли огромные тюки, поскольку людей, тащивших их, видно не было, гвалт поднимался до самого неба, было ужасно пыльно, а воздух пропитался странной смесью запахов морепродуктов, пряностей, свежеокрашенных тканей и много-много чего еще. Найти нужный корабль, когда тебя толкают и сжимают со всех сторон – дело нелегкое, но, к счастью Владимира, «Золотой ишак» оказался четвертым или пятым по счету. Узнать его оказалось просто – очень изящный двухмачтовый доу, в качестве носовой фигуры у которого имелась передняя половина разинувшего в торжествующем крике пасть зверя, в честь которого судно и было названо. Синдбад стоял на палубе и наблюдал за погрузкой товаров.
Владимир хотел было подняться к нему, но тот сделал упреждающий знак и сошел сам.
– Наше присутствие излишне, – сказал он. – Здесь вполне обойдутся без нас. Сегодня погрузка еще продолжится, а отплытие состоится завтра или послезавтра. Кстати, а вот и наш новый кок, Джасим аль-Луджайн. Можно просто Джасим.
Владимир взглянул в ту сторону, куда невежливо указывал пальцем Синдбад и во второй раз за короткое
Кивнув Синдбаду, Джасим проследовал на судно.
– Говорят, в приготовлении плова ему нет равных. Он избороздил все моря и океаны, ходил под парусами многих знаменитых капитанов, и даже служил под началом самого капитана Зажажа… Ладно, приходи завтра, а у меня еще много дел…
Поскольку делать ему было нечего, Владимир отправился изучать местные достопримечательности, с которыми, правду сказать, было туго. Кривые улочки, похожие одна на другую как две капли воды, светлые оштукатуренные стены, довольно редкие прохожие, пальмы, врытые в кадках около некоторых домов – вот, собственно, и все. Рассматривать было нечего, делать – тоже, а тут еще джинн… С характерным звуком появившись из-за спины на уровни талии в количестве одной только головы, он с места в карьер принялся рассказывать о несправедливости и предвзятости судей, которая сплошь и рядом встречается не только в хозяйственных тяжбах, о верблюдах, которым, должно быть, что-то подмешали в воду или не так оседлали, о разной длины клюшках и неправильных изгибах их крюков, о том, что мяч круглый, а поле ровное… Владимир, поначалу отвлеченный своими мыслями, не сразу понял, о чем идет речь, но потом догадался, – сделанная джинном ставка вылетела в трубу. И почти сразу вслед за тем – какое зрелище он в данный момент из себя представляет. Откупиться от ноющего джинна было в данный момент наилучшим выходом, что Владимир, скрепя сердце, и сделал. После чего задался вопросом: насколько большой кредит ему открыт. Решив, что в сказке кредит должен быть сказочно большим, он выбросил эту мысль из головы.
А потом обнаружил, что заблудился. Идя с пристани, он придерживался правила правой руки, чтобы иметь возможность вернуться. Слушая джинна, он продолжал движение, в результате чего оказался на перекрестке, где использовать прежний принцип оказалось невозможным. В растерянности озираясь по сторонам, он вдруг услышал мелодичный звон, поднял глаза и увидел прямо над собой тонкий бронзовый полумесяц и несколько звездочек, подвешенных на цепочке к выступающей из стены деревянной балке. И приоткрытую дверь. Спрашивать дорогу у джинна не хотелось, – Владимир был на него рассержен, – и, осторожно войдя, он поднялся по лестнице на второй этаж к еще одной полуоткрытой двери, легонько постучал и, услышав «войдите», произнесенное напыщенным тоном, вошел.
Первое, что сразу бросалось в глаза, было чучело крокодила, свисавшее с потолка; полки с манускриптами вдоль стен, различные непонятного назначения приборы; в углу – три слона, стоящие на черепахе, и плоский блин земли поверх них, все вырезаны из ценных пород дерева. Потолок разрисован фигурами созвездий. Еще одна открытая дверь на винтовую лестницу. И пожилой, невысокого роста человечек, – типичный средневековый звездочет в расшитом золотыми звездами халате с широкими рукавами и островерхом колпаке.
– Чего тебе надобно, о юноша? – несколько покровительственно поинтересовался человечек. – Только знай, что я не занимаюсь дешевыми предсказаниями. Дешевые предсказания – удел невежд и глупцов, выдающих себя за обладателей тайного знания. Я же считаю, что знания должны принадлежать всем. Знание – сила. Только истинная наука может дать нам знания. Но истинная наука, представителем которой я являюсь, требует серьезных вложений, – только тогда от нее будет польза и отдача.
– Я ищу волшебные тавлеи, – ответил Владимир.