Волшебный дар
Шрифт:
– А ее муж? – вмешался Дронго. – Он ведь не такой богатый?
– Да, он живет за счет Кэтрин, – равнодушно согласился Фармер. – Когда у человека много денег, он должен быть готов к такой «идиллии» – один из пары оплачивает счета другого. Я оплачивал счета своей покойной жены, а Кэтрин – своего мужа. Все правильно. Кто-то должен платить, а кто-то – дарить свою любовь. Кэтрин нашла себе новую «игрушку», и я очень рад за нее. Надеюсь, что он ее не разочарует.
– Вы знаете, что он улетел? – Дронго все еще надеялся хоть как-то вывести своего собеседника из состояния равновесия. Но у
– Знаю, – ответил Фармер, – ему пришло сообщение из Италии насчет его матери. Вчера ночью Кэтрин была у меня и сказала, что он улетел. Я перезвонил к Мануэлю и попросил его узнать, почему вызвали Энрико. Он выяснил все у портье и сообщил мне об этом.
– В котором часу у вас была Кэтрин? – уточнил Дронго.
– В три или в четыре, я не смотрел на часы. Она плакала, вспоминала Сильвию. Раньше они были подругами. Уже после того как мы с Сильвией поженились, Кэтрин ее почему-то разлюбила. Или решила, что Сильвия воспользовалась своей дружбой с ней, чтобы выйти за меня замуж. Поэтому у них случались конфликты. В свою очередь Сильвии не нравился Энрико, хотя я думаю, что он искренне любит мою племянницу. И старается ее оберегать от неприятностей.
Фармер демонстративно посмотрел на часы. У него была морщинистая рука старика, но она не дрожала.
Его гости прекрасно понимали, что отнимают у этого человека время, но им предстояло еще многое выяснить. И комиссар Брюлей счел нужным продолжить:
– Вы прилетели в Алгарве на переговоры…
– Конечно. Я решил совместить приятное с полезным. Хотя играть с Мануэлем невозможно. Он все равно будет победителем при любых обстоятельствах. Вы видели его последний удар?
– Я видел, – вмешался Дронго.
– Кроме игры в гольф вы должны были провести переговоры, – решил не останавливаться комиссар, – и для этого в Алгарве прилетели русская и польская делегации.
– Все правильно. Зачем вы мне это рассказываете? Если у вас все, то…
– Последний вопрос. Португальская делегация принимает участие в переговорах?
– Вы хотите, чтобы я отвечал и на вопросы, касающиеся моего бизнеса?
– На этот я бы просил вас ответить, – твердо сказал Брюлей.
– Мы собрались, чтобы обсудить наши дела, – ответил Фармер, – и все, кто сюда приехал, принимают участие в переговорах. С той или другой стороны. Я удовлетворил вас своим ответом?
Комиссар взглянул на Дронго, словно разрешая своему молодому напарнику вступить в разговор еще раз. Брюлей не очень хорошо говорил по-английски.
– Извините нас, мистер Фармер, за такую настойчивость, – вступил Дронго, – но дело в том, что в последние часы мы узнали любопытные факты, которыми хотели бы поделиться с вами.
– Какие факты? – спросил Фармер. Он смотрел на Дронго совершенно пустыми глазами. В них не было никакого интереса.
– В составе польской делегации, которая прибыла в Алгарве, есть пани Илона Томашевская, – сказал Дронго, внимательно глядя на своего собеседника. – Вам знакома эта женщина?
Фармер не удивился. Не отвел глаза. Он просто ответил:
– Да. Мы с ней встречались лет двадцать назад. Но с тех пор я ее не видел.
– Тогда из-за вас она потеряла своего ребенка и была вынуждена
– Это она вам рассказала? – Никакого интереса. Фармер оставался холоден и спокоен, как всегда.
– Нет. Об этом мы узнали из своих источников. Сейчас я объясню откуда.
– Валяйте. Только не понимаю, при чем тут Илона Томашевская?
– Вы коМунибудь рассказывали о ней?
– Конечно, никому. Это мое личное дело. Может быть, только Кэтрин помнила об этой истории.
– Вы давно знаете адвоката Карнейро?
– Ваш напарник сказал, что задал последний вопрос. А вы задаете следующие. Это вопрос или утверждение?
– Вы его знаете, – утвердительно кивнул Дронго. Разговаривать с людьми такого масштаба всегда трудно. Эксперт старался держаться в рамках вежливости из последних сил. – Теперь я вам расскажу, что нам удалось узнать. Адвокат Карнейро сумел пронюхать о ваших бывших отношениях с Томашевской. Опасаясь, что вы согласитесь на предложение русских, уступив их цене и давлению, он пригласил известного авантюриста и мошенника Шокальского. Тот должен был любым путем помешать вашей договоренности с русскими – даже блефуя и выставляясь против Мурашенкова, лишь бы сорвать сделку. Однако вы могли не поверить Шокальскому. И Карнейро решил пригласить вместе с ним Илону, чтобы вы поняли, какую грязную игру против вас ведут представители стран восточного блока.
Когда Дронго начал говорить о бизнесе, в глазах Фармера наконец появилось некое более осмысленное выражение. Равнодушие сменилось заинтересованностью.
– Карнейро понимал, что вам не понравится приезд Илоны и вы можете предъявить ему свои претензии. Поэтому он вылетел в Париж и пригласил сюда комиссара Брюлея, якобы для защиты вас от возможных домогательств Томашевской. И все для того, чтобы вы не подписывали договор с Мурашенковым и его компанией.
– Очень интересно, – негромко произнес Фармер, – откуда вы все это узнали? Могу теперь я задать вам вопрос?
– Пани Илона рассказала нам, что их с Шокальским встречал в Лиссабоне представитель неизвестной компании на серебристом «Ауди», – пояснил Дронго, – а Шокальского нам удалось заставить признаться, что машина была прислана адвокатской конторой Алваро Карнейро. Кроме того, поляк рассказал нам, как адвокат вызвал его в Португалию, пообещав заплатить большие деньги.
– У Карнейро всего несколько процентов акций, – скривился Фармер, – а он уже вообразил, что в силах начать такую сложную игру?
– Мы решили рассказать вам о махинациях Карнейро и Шокальского, чтобы вы поняли, почему здесь появилась пани Илона и кто подстроил ее приезд.
– Благодарю вас за информацию.
Глаза Фармера снова потухли. Или он был таким же гениальным актером, как его племянница? Только он играл и блефовал по-крупному. Ему нужно было сохранять невозмутимое спокойствие при любых обстоятельствах. И это равнодушно-невозмутимое выражение уже приросло к его лицу – лицу бизнесмена-миллиардера.
Каждый человек имеет после сорока лет то лицо, которое заслуживает. И избавиться от своего рода маски, заменившей к этому возрасту лицо, невозможно.