Волшебный компас Колумба. Неизвестный шедевр Рембрандта
Шрифт:
– Простите, – заговорила она неуверенно, – не могу ли я узнать, отчего у Альберта Францевича Стейница в конторе никто не отзывается? Я им звоню с утра…
– А они закрыты, – ответила девушка.
– Вот новость! С чего это вдруг?
– Закрыты по поводу похорон, – невозмутимо продолжала девица, и у Гали перехватило дыхание.
Неужели Альберт Францевич умер? Все ее бросают, все…
– На похороны поехали, – тянула свое девица, – и соседние офисы тоже закрыты.
– Да кто умер-то? – крикнула Галина. – Говори толком!
– Инна Романовна под машину попала…
С трудом из глубины памяти выплыла мысль, что, кажется, Инной звали помощницу адвоката. Вот еще некстати машина ее сбила!
Галя усовестилась своим мыслям только после того, как бросила трубку. И почти тотчас ей позвонил Стейниц.
– Вы мне звонили? – спросил он вполголоса. – Что случилось?
– Много всего, – ответил Галина, – очень много всего.
– Вы здоровы? – всполошился адвокат.
– Пока да, – бросила она, – но…
– Не по телефону, – поспешно прервал он ее, – и в контору приезжать не нужно.
– Слушайте, по садам с вами гулять у меня сил нету! – взмолилась Галя. – Альберт Францевич…
– Понял, все понял… – перебил он, – значит, сделаем так. Запомните адрес. Знаете, где это?
– Где-то в промышленном районе, кажется…
– Ничего, найдете. Жду вас через час.
Она добиралась больше часа. И оказалась наконец на улице, где с одной стороны шел унылый бетонный забор, а с другой возвышались длинные корпуса какого-то промышленного предприятия.
Медленно проехав мимо забора, Галя с трудом разглядела узкий проезд, покрытый разбитым до неприличия асфальтом. В конце проезда была небольшая площадка, куда она приткнула машину. Все, дальше ехать некуда. Только собралась она звонить Стейницу, в серой закопченной стене далеко не нового дома открылась небольшая дверца, из нее выглянула полная тетка в несвежем белом халате и поманила девушку за собой.
Галя с опаской оглянулась на машину, но пошла. Они миновали темноватый коридор, затем какое-то большое помещение, заставленное непонятными приспособлениями. Чем дальше они шли, тем сильнее пахло чем-то домашним и приятным.
Следующее помещение было поменьше и почище. Его перегораживала на две неравные части прозрачная стена. И там, за стеклом, пекли хлеб. Комки теста беззвучно шлепались на поддон, и тут же две металлические руки замешивали и лепили из теста батоны. Потом батоны ложились на конвейерную ленту и скрывались в печи и выходили оттуда уже румяными и такими аппетитными, что хотелось съесть их немедленно. Свежим хлебом пахло одуряюще, у Гали тут же свело желудок.
Там, за перегородкой, было жарко, а тут просто тепло. И стояли два столика с пластмассовыми стульями. За одним из этих столиков сидел Альберт Францевич и с увлечением наблюдал за путешествием батонов.
Увидев ее, он приглашающе похлопал по соседнему стулу:
– Присаживайтесь, Галина…
– Что это за место? – спросила она, утомленно опустившись на шаткий стул. – Зачем вы пригласили меня сюда?
– Тут мы сможем спокойно поговорить, здесь нам никто не помешает. Это пекарня.
– Я вижу. Но отчего в таком месте? Тут и людей-то вокруг нету, кто покупает этот хлеб?
– Ну, за таким хлебом не грех и проехаться. Вот попробуете – сами увидите. Просто раньше здесь был хлебозавод, а потом он закрылся. Ну, кое-какое оборудование осталось, вот и организовалась тут маленькая частная пекарня. Но, дорогая моя, у вас утомленный вид. Вижу, что многое у вас случилось.
Он постучал в стеклянную стену, появилась та же самая тетя и закивала головой – дескать, все поняла.
– Да, случилось.
Она помедлила, не зная, с чего начать, и тут явилась тетя и принесла на простом пластмассовом подносе два стакана крепкого чая и тарелку булочек. Стаканы были в подстаканниках, Галя раньше видела такие только на картинке, а на тарелке было написано: «Общепит».
– Попробуйте, – сказала тетка, – если мало, я еще принесу.
Булочки на вид были самыми обыкновенными. Не имелось в них ни крема, ни варенья, ни взбитых сливок, но оказались они такими вкусными, что Галя не заметила, как съела все. Чай был крепкий, сладкий и очень горячий.
Альберт Францевич наблюдал за ней, жалостливо подперев рукой щеку.
– Ох, Галочка… вы позволите вас так называть?
– Да что вы, Альберт Францевич, конечно, вы же меня с детства знаете!
После съеденного настроение у нее не то чтобы улучшилось, но появилась бодрость. Она отставила стакан и рассказала старому адвокату про охранника Алексея со странной фамилией Йорик и про аварию, про взорванную машину Гели Широковой, про рассказ капитана Ушинского о наркотиках, про роман своей матери с управляющим банком Груздевым и про его сговор с Полиной. Только не сказала ему про Олега. Она готова была это сделать, но после чая и булочек почувствовала в себе силы разобраться с Олегом самостоятельно. Все-таки это их личное дело. Вот интересно посмотреть, как у него получится затянуть ее в постель.
Альберт Францевич тяжко вздохнул:
– У меня тоже плохие новости. Я знаю теперь, кто стоит за взломом в офисе и кто хотел похитить документы из банковской ячейки. К сожалению, это была моя помощница.
– Та самая…
– Да, она попала под машину. Опять-таки с прискорбием признаю, что для нее это был наилучший выход. Судьба, так сказать, вмешалась. Дело в том, что по моей просьбе за ней проследили. И выяснили, что у нее появился мужчина. Тот, который и убедил ее похитить документы. Он так прибрал ее к рукам, что, влюбившись в него без памяти, она решилась на все. И знаете, кто это был?
– Догадываюсь, – хмуро процедила Галина, – наверняка это управляющий банком. На два фронта, подлец, работал. Маме голову заморочил и этой вашей Инне заодно.
– И опять-таки нет никаких доказательств, – грустно произнес Стейниц. – Ну, известно, что они с Инной встречались, и что с того? Если только вашей матери про это сообщить… тогда может быть…
– Она не поверит, – отмахнулась Галя, – она как под гипнозом. А Инна погибла, так что все это будут только слова.
– Точно… – Альберт Францевич подумал, что его друг Леонид Басманов не зря оставил свое состояние дочери. У девушки несомненно есть ум и характер. Но как же ей помочь…