Волшебный компас Колумба. Неизвестный шедевр Рембрандта
Шрифт:
– Рада? – как эхо, повторила девушка. – А тебе не кажется, что еще слишком рано… слишком рано принимать такие решения? Ведь папа… он умер еще совсем недавно!
– Да, кое-кому это может не понравиться, – быстро, взволнованно проговорила мать. – Я знаю, есть в нашем окружении злые, завистливые люди, которым до всего есть дело, но, во-первых, это же еще не свадьба… это только помолвка… и потом – зачем всегда оглядываться на мнение посторонних людей?
– Дело не в посторонних людях… – Галина поморщилась. – Дело в нас самих… в тебе, во мне…
– В тебе? – ухватилась мать за ее слова. – Так ты, ты против? Ты не хочешь, чтобы я была счастлива?
Галина молчала. Мать отступила, вглядываясь в ее лицо.
– Вчера мне показалось, что ты переменилась, – произнесла она тихо. – Вчера мне показалось, что ты поняла меня, подобрела, осознала, как мне тяжело… Но я, наверное, ошиблась!
– Мама, – перебила ее Галина. – Неужели ты не видишь, что происходит? Неужели ты ничего не замечаешь?
– О чем ты?
– О чем? Вся прислуга в доме сменилась, вокруг одни новые, незнакомые лица, не осталось никого, кто помнил отца…
– Почему никого? – воскликнула мать. – А Анфиса?
– Вот разве что Анфиса, – усмехнулась Галя. – Просто потому, что ее очень трудно заменить… Хорошая кухарка на вес золота…
– Не хочу даже слушать! – Мать мучительно поморщилась, поднесла руки к вискам.
– А то, что усыпили Бурана?
– Ты сошла с ума! – перебила ее мать. – При чем тут собака? Неужели собака для тебя важнее людей!
– Эта собака некоторым людям дала бы сто очков вперед! Она была верной, преданной…
– Она набросилась на Сергея Михайловича!
– Я думаю, это не случайно! Собаки чувствуют фальшь, они отличают плохих людей!
– Как ты можешь так говорить! – простонала мать. – Сергей Михайлович – замечательный человек! Он так поддержал меня после смерти твоего отца… не знаю, что бы я делала без него!
– У него были для этого свои причины, – мрачно возразила Галина. – Очень веские причины!..
– Не хочу тебя слушать! – вскрикнула мать. – Ты говоришь ужасные вещи! Это там, в Швейцарии, тебя научили ни во что не верить? Сергей Михайлович…
– Сергей Михайлович, Сергей Михайлович! У тебя через слово – Сергей Михайлович! А ты хоть читаешь те документы, которые он подсовывает тебе на подпись?
– Документы? – переспросила мать, хлопая глазами. – Какие документы?
– Финансовые документы! Что вообще творится в банке после смерти отца? Там проводился аудит?
– Какой аудит? Сергей Михайлович все там контролирует! Он не допустит, чтобы…
– Опять Сергей Михайлович! Он все контролирует! А кто контролирует его?
– Его? Почему его нужно контролировать? Я ему всецело доверяю! Всецело!
– Ну и зря!
– Не хочу тебя слушать, не хочу! – Мать закрыла лицо руками, потом словно очнулась и выкрикнула: – Твой отец тоже доверял ему!
– Доверял? – переспросила Галина. – Ну, его-то уже не спросишь… кстати, ты не задумывалась, отчего он так внезапно умер?
– От сердечного приступа. – Мать недоуменно взглянула на Галину. – Врач не сомневался…
– Не сомневался? – воскликнула Галина. – А я сомневаюсь! Я очень сомневаюсь! Он был сильный, крепкий человек, много бывал на воздухе, занимался спортом, вел здоровый образ жизни и никогда не жаловался на сердце… А тут вдруг… как сказали – во сне…
– Он очень много работал. Ты же знаешь, что он был трудоголик. Он очень мало отдыхал. И вообще, ты же слышала, какая короткая жизнь у мужчин по статистике…
Галина не ответила.
Мать тоже немного помолчала, и вдруг ее лицо вытянулось:
– Постой… на что ты вообще намекаешь? На то, что твой отец умер… не сам? Что его… да ты с ума сошла!
– Это ты с ума сошла! Сошла с ума от любви – если только здесь можно употребить это слово! Ты не видишь или не хочешь видеть то, что происходит вокруг тебя! Вокруг нас! Ты совсем ослепла!
– Я не ожидала от тебя такого… – мрачно проговорила мать. – Я думала, ты добрее. Я думала, что тебя порадуют перемены в моей судьбе. Считала, ты сможешь понять меня. Что мы с тобой близки, как прежде… как когда-то.
Галина хотела возразить, хотела сказать, что они никогда не были особенно близки. Во всяком случае, так близки, как с отцом. Но она удержалась, решив, что это будет чересчур жестоко.
– Я думала, ты порадуешься за меня, – повторила мать с обидой в голосе. – Но, в конце концов, у тебя своя жизнь, а у меня – своя. И я буду жить своей собственной жизнью. Я – взрослый человек и могу поступать так, как сочту нужным. Тебя это не касается.
– Очень даже касается! – воскликнула Галина. – Ты что – не видишь, что вся его хитрая игра направлена против меня? Один раз на мою жизнь уже покушались…
– На твою жизнь? – в недоумении проговорила мать. – О чем ты говоришь?
– Как – о чем? Ты что – успела забыть, что только что взорвали машину, в которой я должна была ехать?
– Да при чем здесь ты? Это твоя школьная подруга… это ее взорвали, потому что она занималась какими-то темными делишками! Вот, кстати, ты поучаешь меня – а как ты сама выбираешь друзей?
– Геля здесь совершенно ни при чем, – отмахнулась Галина. – Она случайно попала под раздачу! На самом деле покушение было направлено против меня!
– Против тебя? – Мать делано усмехнулась. – Да кому ты нужна? У тебя, милая моя, мания величия! И к тому же паранойя, мания преследования, тебе всюду мерещатся заговоры!
– Кому я нужна?! – Галина в запале ссоры хотела уже выпалить то, что рассказал ей адвокат Стейниц про дополнение к завещанию, но вдруг она увидела, как штора на окне подозрительно пошевелилась.