Волшебный локон Ампары (сборник)
Шрифт:
«Он прав, – вдруг понял Кир-Кор. – От переговоров толку не будет».
Полуянов мрачно пошутил:
– Не переправить ли нам это подлое трио куда-нибудь поближе к их утихомиренному патрону?
Кир-Кор смолчал.
– Извини, я непоследователен, – проговорил эварх с сожалением (надо полагать, он имел в виду видеодокумент под названием «Катапульта»).
Послышались разнотонные писки с той стороны, и бинты Михаила расцветились отражениями голубых и желтых светосигналов его терминала.
– Вот, из Завойковска сообщают, – сказал эварх. – Трофейный шверцфайтер будет готов к старту через пятнадцать минут… и еще: идет на подмогу эскадрилья эсбеэсэс. Бандитов удалось идентифицировать по внешности. Это те трое, которые фигурировали в свидетельских показаниях по делу об убийстве Олу Фада. Там они проходили под кличками Гурман, Мокрец, Академик. Имеем дело не с мелкой сошкой. Помощники Пифо Морвана, матерые профи. Ах, как было бы кстати отправить их на Луну!.. Обещаешь не соваться к ним ни на каких реалетах?
– Обещаю.
– Твердое слово?
– Да.
Афтер подернулся молочной белизной. «Против СУРСов даже дьякол бессилен», – думал Кир-Кор, стоя перед онемевшим терминалом. Мысли метались. Была бы там зеленая молодежь – он запросто усыпил бы их через видеотектор во время беседы. С матерыми «профи» трюк, наверное, не пройдет – вряд ли они предстанут перед афтером все вместе, их ведь трое… Нет, ничего из этого не выйдет. Вот если только удастся хотя бы чуть-чуть подбодрить Ледогорова…
Кир-Кор затребовал на связь видеотектор Зала Символов. Террористы не заставили себя долго ждать. К терминалу они подходили по очереди, не спеша. Подозрительно, с неприязнью и – что удивительно – без комментариев осматривали непрошеного видеовизитера через афтер и отходили. Было заметно, как они стараются подчеркнуть свою самоуверенность высокомерно-небрежными позами. Это были далеко уже не молодые субъекты, с сединой в волосах, но загорелые и, видно, еще достаточно крепкие. Имидж добропорядочных банщиков, поваров, массажистов – хорошая маскировка для тайных телохранителей: никому и в голову не придет, что эти лоснящиеся от чрезмерной сытости физиономии и сильно подпорченные неправильным питанием цилиндрические фигуры заурядных слуг на самом деле принадлежат отпетым мерзавцам, способным расстреливать безоружных людей в упор. Вот этот – без шеи, с загнутым книзу мясистым носом и тройным подбородком – наверняка Хоар Гурман. А этот – с тяжелым стальным взглядом – Банщик Мокрец, рослый тип, на треть выше кряжистого Гурмана… Последним подошел к терминалу менее потрепанный временем, но уже совершенно лысый бандит. Его очень круглая, с неприлично пухлыми щеками голова, похожая на перевернутый кверху дном большой розовый чайник, безусловно являла собой образец стопроцентного академизма. Узнав абонента, лысый Студент Академик сделал попытку замаскировать свое замешательство грубостью – резко спросил:
– Чего надо?
– Со мной, Академик, следует обращаться предупредительно, разговаривать вежливо, – мягко подсказал Кир-Кор.
Бандита мучил страх, и он не мог уже этого скрыть – не был в состоянии контролировать мимику.
– Ладно… как тебя там… Кирилл… чего все-таки надо?
– Ни к чему нам ономастические сложности, называйте меня проще – грагал. Я, как сами догадываетесь, намерен сделать одно очень выгодное для вас предложение… для всей вашей банды. Но сперва я должен переговорить с фундатором и заручиться его согласием.
– Фундатор согласен! – неожиданно заорал Академик сиплым голосом и, вытаращив глаза, дурашливо, мстительно расхохотался. Это было похоже на истерию. Бандит протянул руку с короткими толстыми пальцами к афтеру, поколебал его на подставке; быстро, как в калейдоскопе, замелькали фрагменты изображений, в которых Кир-Кор узнавал детали интерьера длинного Зала Символов: прозрачные стены с небесной синевой и вершинами опушенных зеленью сопок, белые линии начертанных на стекле овалов, хрустально-блещущие цилиндры сокровищниц, горизонтальные белые брусья для навесных сидений, протянутые вдоль стен…
Мелькнул фрагмент с изображением Ледогорова: экзарх покоился в одном из сидений, опираясь на брус спиной, с раскинутыми в стороны руками. Голова – к плечу, как у спящего, руки – ладонями кверху и странно так привязаны к брусу перевитыми через ладони алыми лентами…
– Он согласен, согласен! – сипло орал бандит, захлебываясь отвратительным жирным смехом, и непослушными пальцами старался направить афтер визуальной осью на Ледогорова. Изображение плясало: мелькнули кусты китайских белых роз, кремовая стенка лифтового копора… и опять Ледогоров. На его руках – широкие, алые… Нет, это были не ленты!..
Кто-то из террористов прикрикнул на добровольного демонстратора и для острастки пальнул из миттхайзера. Кир-Кор, однако, успел увидеть достаточно. И когда на круглой плоскости афтера вновь возникла перед ним эта гнусная толстощекая рожа, поле зрения стала застилать красная пелена и откуда-то из самых дремучих глубин его естества подступило, нахлынуло, затопило мозг что-то очень нехорошее, черное, пронизанное судорогами зеленых зарниц. Почти вслепую он схватил бандита за горло и рванул к себе – тот закричал сдавленно, странно…
Опомнившись, Кир-Кор выпустил из рук жирную шею апроприированного мерзавца, отпрянул, гадливо вытер ладони о пижамную куртку. «Ну за что такое мне наказание!» – в отчаянии подумал он, озирая наклонно выперший из тумбы терминала голый до пояса и до неприличия раскормленный торс.
Каков был Академик ниже пояса, оставалось неясным, потому что ниже не было ничего, кроме тумбы довольно плоского терминала. В ее относительно скромные габариты не могла вписаться нижняя половина крупного, тучного человека – это было немыслимо. Зато полностью вписывалась очередная проблема… Внезапное осознание того, что бандит присутствует здесь только до пояса, а зад его и ноги неизвестно где, ввергли Кир-Кора в состояние продолжительного оцепенения.
– Это не я его распинал… я ни при чем… это дела Мокреца и Гурмана! – хрипел, дрожа и ощупывая свое помятое горло, омерзительный тумбо-кентавр и все порывался выпрямить торс; из-под его правой лопатки пугающе торчал край афтера, бескровно втиснутый в живую плоть неведомой силой. – Я говорил им – не надо гвоздями! Куда он денется, верно? Пусть сами скажут, пусть засвидетельствуют – я в него гвозди не забивал! Клянусь! Мокрец забивал. Гурман руки держал… Я в распятии не участвовал – святую правду тебе говорю!