Волшебный стрелок
Шрифт:
— А если это сын какой-нибудь поварихи или официантки, горничной…
Парень озвучивает свои мысли вслух, и продолжает перечислять возможные профессии возможной матери жертвы лишь для того, чтобы занять чем-то мозги и не думать в этот момент о главном. Этого ребенка убил он, человек, который решил бороться за свободу, за лучшее будущее. И ведь неважно, кем были его родители, судьба этого мальчика была не определена до его вмешательства, он мог стать большим начальником, а мог и не стать им.
«Может быть, из него мог получиться великий художник-интуитивист? А теперь я не только лишил его жизни, но все человечество обокрал на все его бессмертные творения? А может, это был тот человек, который смог бы найти рецепт, по которому удастся преобразовать наше общество в справедливое и гармоничное, в котором каждый будет счастлив и сможет реализовать себя, не прибегая к насилию и эксплуатации себе подобных?».
Все новые и новые мысли проносились у него в голове, а настроение все более ухудшалось. Андрей решил поговорить с Максимовым, но тот, видя его состояние, предложил выпить. Как не старался друг поддержать его веру в себя, парень все больше и больше корил себя и называл последними словами, все больше углубляясь в самобичевание. Он понял, что ничем не отличается от этих извергов, если от его действий страдают невиновные. От выпивки и всего этого стресса у него жутко разболелась голова, Андрей принял лекарство и с трудом заснул.
Его запой продолжался всю обратную дорогу домой. Парень просыпался с жутко раскалывающейся головой, первым делом лез в лечебную капсулу для вывода токсинов, потом снова садился смотреть новости, сам или в компании Максимова. Мрачнел от этого, казалось, бесконечного потока горя множества людей, пил снова, несмотря на то, что выпивка не помогала, а лишь усугубляла его состояние. Ему хотелось скорее отключиться и впасть в забытье. Эта карусель продолжалась до тех пор, пока автопилот корабля не зашел в ангар, и Лана не забралась на борт. Террорист лежал на диванчике в кают-компании, накрыв пледом голову и выставив наружу голый зад и ноги, которыми нервно дергал во сне. Когда она стащила с него эту заблеванную тряпку, то увидела, что он чуть не задохнулся, и сразу же стал жадно глотать свежий воздух. Его грудь и лицо были красные и влажные от липкого пота. Парень, наконец, проснулся и поднял голову с дико уставившимися на девушку глазами. Лицо его исказилось от очередного приступа боли, он чувствовал себя так, словно его голову зажали в тиски, и при этом методично стучат по ней молотком.
Лана позвала Максимова, и они закинули его в капсулу для восстановления. Потом девушка сидела с сержантом, который, несмотря на свои прежние убеждения, разрешал ей называть себя Максом, и пили чай. Оболочник не видел никакого смысла в поглощении пищи и питья кроме получения забытых вкусовых ощущений. Он дул на чашку с горячим ароматным чаем и, прищурив от удовольствия правый глаз, делал маленькие глотки, хотя даже крутой кипяток не принес бы ему никакого вреда.
— Макс, что случилось с Андреем?
Максимов повел плечами, глядя на стенку ангара так, словно смотрел сквозь нее, куда-то вдаль.
— Сорвался, такое бывает, все мы люди, даже у подготовленного бойца иногда вылазят наружу уже забитые глубоко чувства.
— Это от того, что он сделал, что-то пошло не так?
Лана прикусила тонкую нижнюю губку и ждала ответа, пока сержант еще раз подул на чай и сделал еще один маленький глоток.
— Да нет, отработали мы чисто. Просто он на обратном пути стал просматривать новости, и не смог оторваться… Должен сказать, что некоторые сюжеты очень душещипательны. Если бы сам не знал, кого мы распылили, тоже, возможно, негодовал бы…
— Он раскаивается и решил завязать со своей местью?
Максимов улыбнулся и закачал головой.
— Нет, ты что, этот парень не из такого теста, он будет биться до конца! Пока рано или поздно на него не обратят внимание и возьмутся за нашего героя по-серьезному. Я не могу тебе сказать, через сколько это произойдет, но итог будет один. Против системы не попрешь — все равно он рано или поздно сделает ошибку, и его прихлопнут, как муху.
Лана зло посмотрела на него.
— Андрей умный человек и сможет выкрутиться или просто завязать… Зачем ты так говоришь, разве хочешь, чтобы его убили?
— Нет, это я говорю для тебя. Он уже не сможет остановиться сам, пока это не сделают другие. Кровожадность не имеет насыщения. Если человек встал на этот путь, то завязать и все бросить у него не получится. Тебе нужно уходить, с ним у тебя нет будущего… Я не о себе забочусь, все-таки я в некотором роде как и не жив, или давно мертв… Не знаю… —
сержант грустно усмехнулся и продолжил: — В любом случае я буду с ним до конца, но тебе стоит уйти…
— Я его не брошу, ты забываешь, что если бы не он, то у меня не было бы и этого настоящего!
— Подумай хорошо, потом будет поздно. — Сержант звонко поставил чашку на стол и встал, без всякого перехода спрашивая девушку: — Как ты в мое отсутствие зарядку хоть делала, и как твои успехи с комплексом для пресса?
***
Андрей выполз из камеры через несколько часов и пошел к бытовке, где его встретила Лана.
— Ну как ты, кушать будешь?
— Давай, а как тут у тебя дела?
— Скучала по тебе, пока ты пьянствуешь в одиночку…
Андрей виновато отвел глаза в сторону и молча сел, а Лана стала хлопотать, накрывая на стол. Они с аппетитом пообедали, за это время девушка разучила еще несколько десятков хороших рецептов для кухонного синтезатора, и смогла удивить своего мужчину. Но продолжение праздничной встречи не состоялось. Андрей выгорел, и выглядел, как человек, лишившийся цели в жизни. Даже секс между ними стал редок и однообразен. За две недели девушка пыталась вытащить его куда-нибудь на поверхность, но на все ее просьбы он неизменно отвечал отказом.
— Давай в другой раз, или если хочешь, сходи сама…
— Ну что ты? Не будь букой, разве мне будет интересно одной, без тебя?
— Нет, Лана, я не в настроении…
Он забросил тренировки, свою учебу, целыми днями ничего не делал, лишь сидел в кресле, как старый дед, и смотрел новости в сети. Лана множество раз пыталась его растормошить, но он каждый раз отнекивался, прося оставить его в покое. Однажды она остановилась, почувствовав, что еще немного, и он может сорваться и нагрубить. Девушка гнала от себя малодушные мысли о том, что в этом случае она может получить законный повод обидеться и улететь к родителям. Сам Андрей несколько раз просил ее так и сделать, об этом пару раз заговаривал и Максимов, да и сама она чувствовала, что лучше отступиться.
На третьей неделе, с утра, Андрей пошел к капсуле, и залез в нее для обучения. Девушка выдохнула и сжала кулачки. Все возвращалось на круги своя, прежний ритм жизни восстанавливался. С трудом, но парень шел на поправку. Они снова спускались на Штопор-11, снова ходили на выставку безобразной мазни и в другие, более интересные места. А вечерами в постели между ними медленно разгорался робкий огонь страсти. Он не пылал ярким пламенем, как раньше, но хотя бы на несколько минут согревал ее сердце ласковым теплом…