Волшебный витраж
Шрифт:
В конце концов Эйдан уловил ритм Гройлевого танца, высунулся из окна и стал хлопать в такт. К тому времени, когда Гройль наконец дотанцевал до угла дома и скрылся из виду, у Эйдана уже болели ладони. Но и после этого до Эйдана доносилась издалека великанская песня. Тогда он лег в кровать, поражаясь, как, оказывается, легко кого-то осчастливить. Бабушка всегда говорила, что при этом и себя осчастливливаешь, но до сих пор Эйдан не очень-то ей верил.
– Гройлю понравилась одежда, – доложил он Эндрю утром.
Эндрю улыбнулся – в это время он жарил бекон. Сегодня он готовил завтрак раньше обычного.
– Я слышал, как он пел, – сказал Эндрю. – Не то чтобы бельканто…
– Он еще и плясал, – сказал Эйдан.
– Да-да, аж земля тряслась, – ответил Эндрю, выкладывая на две тарелки бекон и поджаренный хлеб. – Поешь как следует. Сегодня мы пройдем вдоль границы в другую сторону, влево от колдобины. Похоже, собирается дождь, поэтому я хочу отправиться как можно скорее.
Когда они вышли из дома, уже начало моросить и заметно похолодало. Гройль, наверное, рад, что у него теперь есть флиска и джинсы, думал Эйдан, когда они по пути к колдобине обходили коров Уолли Стока. Если подумать, и сам Эйдан был рад, что у него теперь есть новая непромокаемая ветровка на молнии. «Мол-ни-и!» – подумал он и улыбнулся про себя.
По эту сторону граница оказалась совсем не такой плавной, как рассчитывал Эндрю. На ней была огромная выпуклость наружу – от леса и полей Эндрю в неведомые луга, и там граница проходила на приличном расстоянии от дороги до того самого места, где дорога сворачивала к университету, где раньше работал Эндрю. Там они ее ненадолго потеряли. Вообще-то, Эйдан боялся, что они и сами потерялись. Они шли через заболоченное поле, поросшее высоким камышом, – оттуда даже деревню видно не было, хотя издали, из-за леса, доносился звон часов на церкви. «Одиннадцать, – подумал Эйдан. – Уже».
Тут дождь полил в полную силу – хлесткими белыми струями. Камыш гнулся и шелестел, а дальний лес едва просматривался за серыми плетями дождя. Не то чтобы граница не чувствовалась – не было видно, куда ноги ставить. Эндрю и Эйдан мгновенно промокли, волосы лезли им в глаза, а от очков не было никакого проку.
Эндрю с шелестом и чавканьем сделал два шага не в ту, кажется, сторону и остановился.
– Так дело не пойдет, – сказал он. – Давай-ка двинемся к лесу, переждем там дождь. Если ливень такой сильный, это обычно ненадолго.
Эйдан снял очки и только тогда смог разглядеть лес – темно-зеленую стену за пеленой дождя. До леса было гораздо дальше, чем он рассчитывал. Они заковыляли туда, хлюпая ботинками в болоте и по очереди без особого толку протирая мокрые очки носовым платком Эндрю. Во время магазинной оргии про носовые платки Эйдан совсем позабыл. К тому времени, когда они наконец-то продрались сквозь заросли ежевики и очутились под деревьями, он ругал себя за это последними словами.
– Здесь не суше, – с отвращением скривился он.
– Да, просто по-другому, – отозвался Эндрю.
И правда. Листва задерживала дождь, и хотя бы было видно, куда идешь. Однако время от времени деревья не выдерживали тяжести воды, как раз когда они проходили рядом, и вся она обрушивалась им прямо на головы – двадцатиминутная порция ливня в один присест. Было слышно, как ливень мерно хлещет в вышине по вершинам, и то и дело раздавался оглушительный плеск, когда деревья стряхивали груз ледяной воды.
– По-моему, мы скоро утонем, – убитым голо сом заметил Эйдан.
Эндрю поглядел на него. Городской мальчик. Не привык к такому. Эйдана трясло, лицо у него стало бледное и мокрое. По правде сказать, Эндрю тоже было несладко.
– Ладно, – сказал он. – Пойдем домой, пересидим там дождь.
Мысль была дельная. Однако к этому времени ни Эндрю, ни Эйдан не могли сказать с уверенностью, в какой стороне дом. Потыкавшись туда-сюда – в это время одно раскидистое дерево вылило им прямо за шиворот несколько цистерн дождя вперемешку с ветками, листьями и гусеницами, – Эндрю решил идти строго по прямой. Лес был не очень большой, все равно они из него скоро выйдут, рассудил он. Эйдан тащился следом, передергивая плечами и в ужасе раздумывая, что, собственно, ползет у него по спине: всего-навсего струйка воды или какая-то огромная безногая тварь, непостижимым образом проникшая под капюшон.
И тут они натолкнулись на стену.
Стена была не очень высокая. Примерно по колено, сложенная из старых крошащихся кирпичей. Однако было и одно зловещее обстоятельство: кто-то затянул все прорехи в ней новехонькой с виду колючей проволокой. Похоже, стена шла через лес в обе стороны, докуда хватало глаз.
– Что-то я такого не помню! – проговорил Эндрю. – С какой стати колючая проволока? Это все моя собственность. Я не давал никому разрешения отгораживать проволокой участок леса.
Слегка покряхтев, Эндрю поднял ногу в мокром ботинке и тяжко поставил ее по другую сторону стены. Послышалось чавканье опавших листьев.
Словно по сигналу, издали, из-за стены, донеслось такое же чавканье, только мерное. Оттуда размашисто шагал здоровяк в серой вязаной шапке, мокрой сине-зеленой куртке и резиновых болотных сапогах. У здоровяка было ружье. И собака на поводке. Препротивная собака – вроде бультерьера, с гладкой сытой мордой и злобными розовыми глазками. Эндрю посмотрел сначала на здоровяка, потом на собаку и не мог не отметить, что они на диво схожи – вплоть до злобных розовых глазок. Тем не менее здоровяк сильно напоминал ему еще кого-то. Если бы он не был такой раскормленный, подумал Эндрю…
– А ну убрать ногу, – зарычал здоровяк на Эндрю, – не то собаку натравлю. За этой стеной частные владения, посторонним вход воспрещен.
Эндрю почувствовал себя полным идиотом – надо же, одна нога по одну сторону стены, другая по другую, – но все же ответил:
– Я не посторонний. Этот лес принадлежит мне. Я Эндрю Хоуп. А вы кто такой и какого дьявола тут делаете?
– Охранник я, – рыкнул здоровяк.
Собака тоже рыкнула и дернула мордой в сторону ноги Эндрю.
Эндрю постарался сохранить высокомерный вид, но тем не менее довольно быстро убрал ногу с той стороны стены.