Волшебный яд любви. Колючки в брачной постели
Шрифт:
– А вы видели, кто приходил к убитым женщинам в тот день?
И старики замолчали, мигом забыв про свои политические разногласия.
– Пройдемте ко мне, – вежливо пригласил девушек Христофор Бонифатьевич, носящий имя знаменитого капитана Врунгеля.
И кому только могло прийти в голову назвать своего ребенка именно таким именем?
Фаина Наумовна явно обрадовалась, что интересующие ее переговоры перенесутся на сторону оппонента. Не придется тратиться на чай и сахар, так она сказала. Как уже поняли сыщицы, эта пожилая пара хотя и состояла в супружеских отношениях, но жили
Христофора Бонифатьевича, как отставного адмирала морского флота, такая ерунда не интересовала. Он предложил молодым женщинам похозяйничать на его кухне, сказав, что они могут брать все, что им придется по вкусу.
Вкус у Христофора Бонифатьевича, надо сказать, был отменный. Красная икра. Хороший дорогой сыр. Копченая колбаса и жирная ветчина, которая никак не могла быть полезна человеку в его возрасте. Все прочие продукты, которые нашли подруги, также были высокого качества. Семга, свежие огурчики, йогурты с вкусными шоколадными шариками внутри. Не эксклюзив, привозимый за поистине бешеные деньги из-за рубежа, но очень и очень достойный его российский аналог.
Фаина Наумовна наблюдала за суетой подруг с поджатыми губами. Она явно не одобряла расточительства своего Христофора Бонифатьевича. Но при этом и протестовать вроде как тоже не имела права. Оба пожилых человека жили в отдельных квартирах и имели отдельный бюджет. Так что отставной адмирал мог жить как ему вздумается. Хотя и странно, ведь старики упоминали о том, что они женаты.
– Скажите, – прервала наконец Кира первой затянувшееся молчание. – Кто мог убить ваших соседок? Какое ваше мнение? К ним кто-нибудь приходил?
Старики быстро переглянулись между собой, и адмирал ответил:
– Мы в тот день в районе обеда видели Славу.
– А кроме него? Кроме него, вы никого не видели?
Старики снова переглянулись. Во взгляде Христофора Бонифатьевича промелькнула сложная гамма чувств, смысла которой подруги не поняли. Взгляд был устремлен на Фаину Наумовну, и женщина пошевелилась.
– Ну… Фая… Дорогая, скажи девочкам, кого ты видела.
– Был тут еще один… мужчина, – неохотно призналась Фаина Наумовна.
– Кто?
– Увы, мы не знаем, – вздохнула Фаина Наумовна, взглянув на своего мужа. – Прежде мы его никогда тут не видели.
– Значит, не родственник?
– Это уж точно! Юлия Аюповна была очень серьезной дамой, и родные у нее тоже все были очень солидные. К ней родственники если и приходили, то исключительно по вечерам, с семьями. Днем Юлия Аюповна домашними делами занималась. Пироги пекла, за квартирой присматривала. Все приятные развлечения, как и положено, у нее на вечер были запланированы.
– Не то ты, Фая, говоришь! Тот человек, что пришел к нашей соседке, был не ее круга общения. Вот в чем дело! Оборванец какой-то к ней явился! Прощелыга! Ты же мне об этом говорила! Скажи и им тоже!
Подруги уставились в ожидании подтверждения на Фаину Наумовну. И та кивнула:
– Точно! Не ее круга общения был этот товарищ!
– Как пить дать, не их круга! – решительно кивнул головой Христофор Бонифатьевич. – Александр-то всегда среди высших чинов вращался. Сначала при отце адъютантскую должность исправлял, а после уже и сам по выслуге да за заслуги по служебной лестнице подниматься начал. Больших бы высот мог достичь, да вот… г-хм, ну, да это дело давнее, не о том речь!
И с этими словами Христофор Бонифатьевич внезапно, порыскав по карманам, достал толстую трубку, которую и забил тут же при подругах табаком из дорогого, вышитого золотыми нитями кисета и закурил, пуская вкусные и густые клубы дыма.
– Извините, что курю, но привычка, знаете ли.
Подруги не возражали. Было что-то в манере курить этого старого вояки удивительно притягательное и манящее. И курил он не вонючие папиросы или банальные и повсеместно подвергнутые изгнанию сигареты, а благородный трубочный табак. И пах-то этот табак по-особенному. А уж как величественно закуривал, а потом и попыхивал трубочкой Христофор Бонифатьевич – это надо было видеть!
Так и представлялся подругам Христофор Бонифатьевич на палубе огромного корабля, величественно бороздящего моря и океаны.
И все же подругам показалось, что закурил отставной адмирал не просто так, закурил он потому, что чем-то расстроен. Леся даже спросила у него:
– Вас что-то огорчило?
Но Христофор Бонифатьевич сделал вид, что не слышит ее вопроса, слишком поглощен процессом курения. А вместо него ответила Фаина Наумовна:
– Для моего мужа – это слишком неприятная тема. Он с Александром Николаевичем, мужем Юлии, учился, а потом долгое время прослужил вместе. Они были тесно знакомы между собой, дружили. Но вот у меня с Юлей контакта как-то не вышло.
– Это потому, что она дружила с моей покойной женой и не смогла смириться, когда мы стали жить рядом. Юля была очень хитра, она прекрасно понимала, какого рода отношения связывают нас с тобой. Это перед всем миром мы можем делать вид, что мы с тобой всего лишь соседи, но Юля с первого дня, как мы тут поселились, знала о нас с тобой правду. Я в этом уверен!
– Со своей стороны я также не стремилась к лишним контактам с Юлей. Она не была мне приятна.
– Отвратительная баба! Она никогда не скрывала, что вышла за Александра исключительно ради его денег! – внезапно гаркнул Христофор Бонифатьевич. – Да что там говорить, она об этом прилюдно говорила! Деньги – вот что интересовало Юлию в этой жизни. Деньги, и только они!
– К сожалению, вся семья Юлии была такова, – вздохнула Фаина Наумовна. – Торгаши! Они не умеют жить иначе. Юля просто не понимала, насколько некрасиво выглядит ее поведение.
– Она вам говорила, что не любит своего мужа?
– Не лично мне, но в моем присутствии.
– Тем не менее у них была дочь.
– Вера их очень связывала. У Юлии долго не получалось завести ребенка. Они с Сашей и по санаториям ездили, и в больницах Юля лежала, а потом вдруг уже на исходе третьего десятка лет взяла и забеременела. Все наши знакомые были поражены. Многие из нас уже собирались в скором времени стать бабушками, а Юля вдруг забеременела!