Волшебство на грани или снежное путешествие
Шрифт:
Но она не успела договорить фразу, Айвир вздрогнул, превозмогая себя, удерживаясь на лету и сказал:
– Нам конец. Прости!
– Я не могу позволить, чтобы меня проглотили! – пискнула Декабрина. – Я, конечно, не умру в силу своих особенностей, но выбираться из его желудка будет неприятно.
– Айвир! – вскрикнула Карси.
Дракончик устал, его крыло отказало, он накренился на бок и стал падать, второе, здоровое крыло, не могло спасти ситуацию, хоть и замедляло
Ледяной дракон кружил над ними, Карси старалась не смотреть в его сторону. Принцесса постаралась дотянуться до подбитого крыла, прикоснувшись к его основанию. В таком положении она могла легко сорваться вниз. И сорвалась, когда Айвир невольно дернулся, чтобы попытаться снова шевелить крылом. Было очень высоко, именно этим можно объяснить то, что они до сих пор не разбились, да и Айвир как мог сопротивлялся падению.
А ледяной дракон нырнул вниз, широко раскрыв пасть навстречу своим жертвам, решившись, наконец, проглотить их, а не мучать, как кошка мышку. Карси, падая спиной вперёд, как в замедленной съемке видела, как контуженый дракончик исчезает в пасти хищника, громко клацнувшей зубами, девушка ощущала его страх, но ей самой было уже не страшно. Да, именно так всё и кончится, а затея с моим спасением провалится. Правы были, мой отец и Зольтер, что она не справится, права была Сулитерия… Это было гораздо больнее, чем то, что Карсилина видела перед собой. Чудище уже приготовило свою пасть для новой жертвы, оно приближалось, оно сомкнёт свою пасть над ней гораздо раньше, чем девушка упадёт в снег.
– Декабрина, помоги… - Почти осипшим голосом просила Карси, чувствуя, как скользит по щеке холодная слеза. – Пожалуйста…
Декабрина до сих пор сидела в кармане:
– Я не могу.
Карсилина даже не успела возмутиться такому ответу. Последнее, что принцесса видела, это огромные, горящие холодным пламенем глазницы белоснежного дракона, который ловит её своей пастью.
Затем, пасть захлопнулась. Хозяин будет доволен своим хищником.
***
– Знаешь, ты мне в какой-то степени надоел. – Именно эта фраза Январиса донеслась до моих ушей. – В молчанку играешь, как партизан! Сказал бы имя своей принцессы, я бы сжалился.
Сколько можно меня мучать? Я был почти в полусне, когда он подошел и громко вытряс меня в реальность, на скользкий, заснеженный пол. Холод, дикий холод… Говорят, если тебе длительное время очень больно, то ты к этому привыкаешь. Да, тогда почему так хочется кричать, когда чувствую, как внутри пульсирует ледяная кровь, обжигая каждую клеточку? Нет, в лёд она не превращалась, не меняла своего жидкого состояния. Только сердце, почему-то, было слишком горячее и из-за этого, ему было больней. То воспоминание про маму заставило меня размораживаться, хоть и медленными темпами. Главное, что Январис об этом не знает. Интересно, каким будет его лицо, когда я, полностью согревшийся и здоровый, избавившийся от его влияния на собственное сознание, просто уйду отсюда? Я даже невольно улыбнулся.
– Совсем ты себе мозги отморозил. – Заметил Январис, моя глупая улыбка ему не понравилась.
Хоть
Январис картинно зевнул и присев возле меня на корточки, заявил:
– У меня есть новости от твоих близких.
Я не понимал, о чём это он, с трудом повернув голову. Неужели он сейчас скажет, что дружески болтал с моим отцом за чашечкой чая?
– Хорошие новости, в первую очередь для себя! – что-то было в этом тоне язвительное.
Он встал на ноги и, ходя взад вперед, перешагнув через меня, начал говорить:
– Мой наблюдательный экран поведал следующее. – Выражение на его лице было до такой степени алчное, что казалось, будто он ограбил какой-то банк с очень надёжной охранной системой. – Во-первых, твой отец был тяжело ранен в пьяной драке в каком-то кабаке. Он может умереть. Ох уж эти людишки, любят они тянуться к выпивке и дебоширить из-за воздействия этой весьма скверной жидкости…
Но я его не слушал, весть про отца проткнула один из шариков надежды, которые позволяли мне согреться. Я хотел было запаниковать, считая себя виновным в том, что случилось. Но потом спохватился. Ведь, самое важное, когда месяц Январь пытается тебя заморозить, думать о чем-то приятном, тёплом, жарком, очень хорошем и счастливом. Тогда ему будет труднее справиться с тобой. Я это понял, и не собирался поддаваться, решив не доверять ему и прогнать гложившее перед отцом чувство вины. Январис хочет вывести меня из равновесия, возможно, даже мухлюет, сочиняя всё это на ходу! Думает, что я прослушаю эту ложную информацию, и, наконец, скончаюсь, потеряв всякое тепло, наполнив свою голову одним лишь мраком.
– Что? Не веришь? – догадался он. – Доказательства нужны? Могу продемонстрировать.
Он подошел к ближней стене, провёл по ней рукой, и там появилось изображение, смутное и расплывчатое. Моё зрение отказывалось возвращаться в норму под таким натиском холода, так что, то, что там изображалось, увидеть я не смог. Но вот уже и голос моего отца раздаётся откуда-то:
– Глупо… Глупо это вышло, Зольтер. – Его голос был очень слаб, как будто еще чуть-чуть, и он потеряет сознание.
Понятно. Январис демонстрирует возможности своего наблюдательного экрана. Он может следить за любым человеком в этом мире. Сейчас я уже верил в его новость, потому что голос отца он точно подделать не сможет. Совесть точила меня, грызла, как глупая маленькая собачка, вцепившаяся в ногу.
– Ничего страшного, Прохор, - Вот уже и голос Зольтера, взволнованный. – я проучил этого негодяя. Странно, но люди в трактире были на моей стороне.
– Ты колдовал…
– Да, приковал этого мужчину заклинанием к стене и приставил призванную саблю ему к шее! – Золотский был явно доволен местью. – Полтрактира хотело, чтобы я ему голову отсёк!
– Но ты не…
– Не отсёк! Мы, служащие ДС, не убийцы какие-нибудь, чтобы самосуд вершить! – Гордо сказал эльф. – Увидев, что я собираюсь его прикончить, этот мужик сразу упираться начал, прощение просил, даже штаны намочил, боясь, что голова с плеч слетит! Довольно неприятный тип. Кстати, помнишь Игнара, старичка такого, что с нами в кубики играл? Он нас приютить согласился, рану тебе обработал. Душевный дед!