Волшебство на грани
Шрифт:
– Наконец-то! – произнесла Серебринка, радуясь собственной догадке.
– Ты ответишь? – я начинал терять терпение.
Такое ощущение, что она про меня совсем забыла.
– Да-да! – она, наконец, соизволила одарить меня взглядом.
– Ну и? – выжидающе смотрел на неё я.
– Амулет, Карсилины, является сильным магическим артефактом, – изрекла она. – Вероятно, кто-то узнал это и захотел завладеть.
Впрочем, про самую важную деталь она так и не сказала.
Да и амулет, как выяснилось позже, был нужен «похитителям», не больше,
Тогда я этого не знал, хотя ни раз становился свидетелем того, как Карсилина его использует, в основном в качестве фонарика, и поэтому предложил:
– Может, нам спрятать амулет? Сдать его в банк на хранение?
– Нет. Кари лучше носить его с собой, – отбросила эту идею Серебринка.
– Почему?
– Если нападут еще раз, и амулета при ней не будет, то им легче её похитить. Они тоже магией обладают, и весьма не хилой!
– Им же амулет нужен!..
– А потом они, как выкуп, потребуют его.
Кто бы мог подумать, как у неё хорошо получается заговаривать зубы. Прямо, мастерское запудривание наивного мозга, в данном случае моего.
Сказав это, она внезапно сменила позицию, еще раз заглянув в книгу.
Странные существа – девушки. Сами себе иногда противоречат. Не зря их субкультура «МЭ» нервушками величает.
– Знаешь, а ты прав. Лучше медальон спрятать.
– Ты хотела…. – не закончил я.
– Мне кажется, они научились отслеживать медальон. Значит, если у Кари его не будет, то злодеи не станут её преследовать. Хотя, если положить вещицу в банк, то мигом оттуда украдут.
– И что предлагаешь?
– Дать его мне. Мы уж с Зольтером зададим им хороший урок. Завяжем их длинные ручки-ножки морским узлом!
– Отличная мысль! – согласился я, думая, что тем самым избавлю Карси от опасности. – Пусть хранится у вас.
Какой же я был дурак! Добровольно согласился сделать Кари уязвимой, когда с ней амулет, её даже ранить нельзя, не то, что убить. А без амулета…. Она становилась легкой добычей для колдунов, специально обученных убивать, похищать и злодействовать.
Кроме того, у Серебринки насчёт этой золотой подвески были свои планы. И, мало того, она знала: действуя так, очень рискует чужой жизнью.
– Вот и славно, – кивнула Серебринка, убирая амулет в карман. – Верну, когда угроза нейтрализуется…
***
Когда Карси проснулась, Серебринка заботливо выпроводила нас за дверь.
– Мне кажется, я амулет свой забыла… – вспомнила Кари, когда мы ехали в автобусе.
Она сидела, прислонивши головой к холодному стеклу.
– Сильв взяла его на хранение, – пояснил я, думая, как она отреагирует на это.
Карси спокойно-усталым тоном спросила:
– А зачем? – она действительно не совсем
– Они не станут на тебя охотиться….
– Это Серебринка так сказала? А вам не кажется, что, если бы мой амулет нужен им был, то они бы вырубили меня, сняли талисман и скрылись?
– Да, брось. Серви знает, что делает!
– А ты знаешь, что она делает? – усмехнулась Карси, отворачиваясь от окна, за которым промелькнуло несколько деревьев.
– Ну, если хочешь, Рыжик, можем вернуться, и забрать его.
Автобус притормозил, я уже собирался выйти, чтобы подтвердить серьёзность вышесказанного, но Карси остановила.
– Я хочу посмотреть, кто из нас прав, – сказала она, взяв меня за руку, видимо, чтоб не думал бежать.
– В смысле?
– Потом поймешь! – буркнула Кари, и снова прислонилась щекой к стеклу.
***
Когда мы пришли к ней домой, тётя Маша радостно кинулась обнимать Карсилину и меня. Плитс Шпаклёвич сидел с газетой на диване, поглаживая правой рукой глупую пуделиху Трапецию.
– Нашлась-таки! – воскликнул он, сердито, когда мы появились на пороге комнаты. – Где ж ты пропадала?!
Трапеция возмущенно гавкнула, одобряя его тон. Я шикнул на неё, собака оскалилась, она вообще, кроме Плитса, людей не переваривала.
– Тихо, тихо, – шепнул ей Плитс. – Не дразни животное, Семён! Ну, Кари, где ты пропадала, я жду объяснений.
Кари, при этом, чуть не споткнулась о лежащие на полу тапки тёти Маши, которые та постоянно теряла.
– Мне кажется, сейчас не самое подходящее время для объяснений, – сказал я, глядя на Карси, которая буквально с ног валилась от усталости. – Ей отдых нужен и сон здоровый.
– А она что, вагоны разгружала? – съязвил Шпаклёвич. – Ты-то что скажешь?
– Плитс! Не видишь, девочка устала, пускай поспит! – вступилась тётя Маша.
А я всё думал, как бы им наврать поубедительнее.
Карсилина, так ничего не сказав, удалилась к себе в комнату.
– А ты, Семён, на кухню проходи, чаем поить буду, – добродушно предложила тётя Маша. – Там всё расскажешь. Я кстати, пирожков с малиной купила.
Она взяла меня за рукав и повела на кухню, Шпаклёвич, как конвойный, последовал за нами. Он выжидающе встал в дверях кухни, глядя на меня с неприязнью. Мария Радужникова налила чая и села напротив. От пирожков я отказался, не очень приятно есть, когда у тебя над душой стоят, да и не голоден был.
– Ну, рассказывай, в какую передрягу она опять влипла? – потребовал Плитс, скручивая в трубочку газету. Мне показалось, если ответ его не устроит, он меня стукнет по голове.
– Сегодня утром получилось дозвониться до Карси, – начал я, вспоминая самую удачную из «версий». – Правда, трубку взяла медсестра и сказала, что её машина сбила.
Тётя Маша издала пораженный «Ах» и стала обмахивать себя тарелкой, выражение лица Плитса не поменялось. Выдержав паузу и подумав, что с машиной я погорячился, продолжил излагать свою «версию»: