Воля камня
Шрифт:
– На террасу? Удивительно. Она любит бывать там одна. Но я рада. Вы уже взрослые девушки, пора забыть детские ссоры.
Миэлла улыбнулась. Лучше и не придумаешь. Мама ещё немного покрутилась в комнате Миэллы, ещё раз рассмотрела выбранные для торжества платье и украшения. Ещё раз обсудили гостей и их спутниц, посмеялись.
– Ну, я пойду, Миэлла. Должно быть, Айгунн уже у себя. Я удостоверюсь, что всё в порядке.
Айгунн не появилась. Мать и горничная забеспокоились. Об отсутствии Айгунн узнал отец. К поискам подключили нескольких служанок, из самых близких и надёжных. О том, чтобы спросить Эйнора, естественно, не было и речи. Официально они ещё даже не были мужем и женой. Наскоро, не привлекая внимания, обыскали замок. Тщетно. Зрела паника. К страху за Айгунн примешивался
Приветствуя гостей, Веллары извинились за отсутствие невесты, сказав, что она подвернула ногу, слезая с лошади, поэтому осталась в своих покоях, но завтра всё будет в порядке.
Гости недоумевали, но открыто никто не высказывался. Вечер прошёл своим чередом. Эйнор сидел мрачнее тучи и почти не притрагивался к угощениям. Окружающие, видимо, списали это на волнение за невесту.
Миэлла старалась помочь родителям. Была любезна с гостями, поддерживала беседу, танцевала, и даже спела для гостей. Она то и дело ловила на себе восхищённые взгляды, и это придавало ей уверенности. Всё обойдётся, это была просто неудачная шутка.
Поднявшись к себе по окончанию вечера, Миэлла первым делом отпустила горничную. Ей хотелось остаться одной. Она впервые сожалела о содеянном. Самым смешным было то, что ей даже не нравился Эйнор. В нём не было ничего плохого или отталкивающего, но не было и ничего привлекательного. Он был достаточно высоким, но не крепким, из-за чего смотрелся долговязым. В нём не чувствовалось решительности; казалось, он сам не знал, чего хочет, и даже не задумывался об этом, заранее покоряясь воле родителей, ведь так положено. Миэлла поцеловала его, только чтобы «щёлкнуть по носу» сестру, которая слишком уж возгордилась после того, как родители нашли ей жениха. Она – будущая хозяйка родового поместья, она – замужняя дама… Теперь Миэлла понимала, насколько это всё было глупо. Пусть гордится своим Эйнором-размазнёй, и чем ещё она там хочет гордится. Миэлле, в сущности, всё равно, хоть и неприятно… Назад теперь уже ничего не вернёшь. И куда она могла подеваться? Скорее всего, сидит у реки, она любит шум реки, особенно вечером, когда всё стихает. К утру вернётся, никуда не денется. Миэлла даже не будет подшучивать над ней.
Но всё обернулось не так. Утром Эйнор попросил разрешения увидеть Айгунн, и, получив уклончивый отказ, рассказал родителям невесты о происшедшем вчера. Он взял вину на себя, сказал, что поддался минутному порыву. (Узнав об этом, Миэлле захотелось его ударить). Сказал, что по-прежнему хочет взять в жёны Айгунн, и надеется, что она сможет простить его. Просил прощения у Миэллы. Узнав, что Айгунн пропала, Эйнор сразу же предложил организовать поиски; скандал его не пугал.
Айгунн так и не нашли. Замок обыскали сверху донизу, обыскали деревню и даже близлежащий лес. Ездили в соседний городок Стембриг, заглянув во все расположенные по пути деревушки. Нигде не нашли ни следа Айгунн; никто её не видел. Время текло, а поиски не давали результата. Когда все варианты были исчерпаны, поиски прекратились. Выждав положенное время, Айгунн признали пропавшей без вести. Вскоре после этого Эйнор сделал Миэлле предложение, и ей ничего не оставалось, как принять его. Свадьба была очень скромной; было приглашено лишь необходимое количество свидетелей.
Когда Эйнор рассказал Велларам о причине исчезновения Айгунн, родители впервые посмотрели на Миэллу с укором. Не было ни обвинений, ни скандала, но этот укор в их глазах ранил сильнее, чем пощёчина Айгунн. Однажды появившись, этот укор так и не исчез из их глаз окончательно; в общении с родителями появилась преграда, которую Миэлла не могла преодолеть.
Эйнор никогда не осуждал Миэллу; он считал, что они оба виноваты в том, что произошло, но большую ответственность брал на себя. Миэллу это раздражало, как и то, что Эйнор навсегда сохранил подаренный им кулон, который Айгунн сорвала с шеи в тот роковой день.
У Эйнора и Миэллы родились две дочери, и казалось, всё встало на свои места, и происшествие с Айгунн осталось в прошлом.
Глава 1.
Уже вечерело, когда ничем не примечательный конный путник в запылённой дорожной одежде подъехал к заставе. Стояла зима, гостей в этот период было немного, лишний раз выходить из тёплой коморки не хотелось, поэтому стражники быстро опросили озябшего путника и пропустили его. Было видно, что путник не бедствует. Одежда на нём, хоть и недорогая, была добротной и непоношенной, лишь слегка присыпанной дорожной пылью, добрый конь, меч в добрых ножнах… Он заплатил подать за въезд, и кое-что сверху – для «сугреву». Южанин. Приехал навестить друга. В глазах парня сверкали искорки авантюризма, а какой ещё южанин поедет на север зимой? Стражники не нашли при путнике ничего подозрительного, и пропустили. А если бы проверили заплечный мешок, стражников наверняка заинтересовала бы чаша из мраморно-серого камня, всю полость которой занимало что-то прозрачное как стекло… Путник, конечно, ответил бы, что это дорогой камень, который он хочет предложить ювелиру, и стражники пропустили бы его. Ввозить в Нэрстан магические артефакты с юга было запрещено с незапамятных времён, да только стражники не умели распознавать магические артефакты.
Человек спросил стражников, не знают ли они недорогую, но приличную гостиницу неподалёку и, получив ответ и пожелав стражникам спокойной смены, пришпорил коня.
Гостиница, которую порекомендовали ему стражники, находилась в получасе езды от заставы. Человек ехал по почти безлюдным улицам. Землю и голые деревья припорошил снег. Готовясь к этой поездке, он много чего читал о Нэрстане и знал, что в северных землях деревья сбрасывают листья на зиму – учёные объясняли, что это помогает деревьям выстоять холода, но, всё равно, вид обнажённых деревьев казался ему зловещим и навевал мрачные мысли.
Хорошо, что в закрытой школе, где он учился, в спальнях не топили камины, даже когда на улице становилось прохладно (и что такое было это «прохладно» по сравнению с северной зимой?) и холод был ему немного привычен, в противном случае, у него, вероятно, уже стучали бы зубы.
Доехав до гостиницы, он оставил коня в стойле (коня он предусмотрительно купил в Нэрстане – южный конь, вероятно, уже давно пал бы), спросил себе комнату и попросил принести нехитрый ужин. Можно было, конечно, посидеть и в общей зале, послушать разговоры, это могло даже оказаться полезным, но он слишком устал, а завтра был важный день – ему предстоял разговор с простолюдинкой, которую он видел в нетштале.
Поужинав, путник лёг в постель и сразу же провалился в сон – глубокий сон без сновидений, и вынырнул из него, когда за окном уже светало. Обычно, он видел сны. Ночи без снов случалось у него, когда он очень уставал или о чём-то волновался – после таких ночей он не чувствовал себя как следует выспавшимся… Тем не менее, вчерашняя усталость прошла.
Он позавтракал в полупустой общей зале больше по привычке – есть не хотелось, но день предстоял длинный, и вышел на улицу, когда уже совсем расцвело. За ночь ветер почти совсем разметал припорошивший землю и деревья снег, и теперь в воздухе стояла пыль. Холод и пыль: это было непривычно. На юге зимний период характеризовался влажностью, так что пыли в это время года практически не было. Путник шёл неторопливо, оглядываясь по сторонам. Через несколько часов он дошёл до гостиницы «Гордость Остона» – это место он видел в нетштале. Кажется, простолюдинка шла с этой стороны.
Путник умел находить дорогу: недалеко от гостиницы располагался храм Ойну и Эйни, а за ним начинались кварталы попроще.
Начав свой путь вглубь этого квартала, путник сначала засомневался, туда ли он свернул – дом, который он видел в нетштале, был совсем уж плохоньким… Но по мере продвижения он понял, что не ошибся – улицы становились всё грязнее, дома – беднее, люди были хуже одеты и выражение озлобленности или обречённости встречалось на лицах всё чаще. Путник не был одет богато, он не носил украшений, даже простого кольца, но люди оборачивались ему вслед, и он тоже стал смотреть по сторонам внимательнее. На поясе у него висел меч, возможно, поэтому его ещё не попытались ограбить.