Волжане
Шрифт:
Вот он, упомянутый натуральный обмен в действии.
Еще одну лесопилку застолбил Третьяк. Однако он потребовал в придачу к пилораме стекольного мастера. Подбирал староста слова осторожно, поглядывая на Улину, однако посыл был понятен — вы тут жируете, а мы на берегу Суры сохнем. Настаивал, тряся бородой словно помелом. Подобрался к самому столу, схватившись немытой рукой за горлышко кувшина, отчего у, Ефросиньи возникло стойкое желание протереть тот рукавом. Сдержалась, не стала при всех показывать свою брезгливость. Да и Николай порадовал, ответив тому категоричным отказом.
Третьяка аж перекосило, он в число «своих» не входил, однако спорить не стал и бочком выбрался за дверь. А напоследок еще и отказался от лесопилки, однако та ушла влет кому-то из его соседей.
Потом пошли, уже настоящие заказы. На кирпич и стройматериалы, на жидкое и твердое мыло, на дрова и уголь, которые необходимо было поставить в определенный срок в оговоренное место. Большая часть распределилась по школам, мелочь забирали себе частники, ухитряясь вместе с заказом выбивать себе подмастерьев, что-либо смыслящих в производстве искомого.
Перечислялись поручения, на бочки для цемента, канаты, мелкую и крупную тару, поташ и квасцы, смолу и деготь, чернила и бумагу, воск и свечи, олифу, разнообразную, мебель, рыбий клей и шпон. А еще ее муж попытался заложить больше селитряниц, сославшись, что ему очень необходимо это удобрение.
Чуть позже Николай перешел к простым красителям: желтой охре из болотной руды и коричневой жженой умбре из какой-то особенной глины. Не побрезговал и растительными красками, даже упирая на них.
Заказывал настойки из листьев березы, конского щавеля и коры ольхи, дающих желтый цвет, синьку из черники, сон-травы и василька, разные оттенки зеленого из коры можжевельника и манжетки.
Иногда он настаивал на своем составе, иногда прямо задавал вопросы, что ему могут предложить. К примеру, когда Николай коснулся красных красок он категорически отказался от киновари, в состав которой входили какие-то подозрительные компоненты (пробормотав что-то про возгонку серы и ртути), и стал настаивать на любых, получаемых из насекомых или растений, например, цветков зверобоя. Согласился и на привозной кирмиз. Отверг он и белила, получаемые при настое тонких листов свинца в уксусе, однако долго медлил с этим, что-то про себя взвешивая.
Тем не менее, молодого подмастерья с Выксунки, предложившего обе подозрительные краски, взял на заметку, записав его имя.
Так и шла беседа.
За деньгами шли договоренности, за первоначальными объяснениями следовали вопросы и новые ответы. Иногда Ефросинья чувствовала, что Николай мысленно хватался за голову и что-то торопливо записывал. Записывала и Улина. Ефросинья краем глаза следила, как росли столбики цифр, слева шли расходы, в середине доходы, справа записывался итог. На удивление конечная сумма трат был небольшой и плавала около десяти серебряных гривен.
Собственно, ничего удивительного в этом не было. Чтобы произвести иное изделие были необходимы станки и инструменты, гвозди и кирпич, тара и заготовки. Все
А чуть позже слово вновь взяла Улина, и на собравшихся, посыпались предложения по изготовлению ими ткани с поставкой и настройкой ткацких и прядильных станков силами одинцовских мастеров.
Люди вставали и уходили, уединялись перед окнами, спорили, били по рукам и вновь возвращались, выясняя что они что-то забыли уточнить или им чего-то не хватает. Николай время от времени указывал на своих помощников и те перехватывали самых разгоряченных покупателей, выясняя их нужды. Итоговая цифра все не менялась, и Ефросинья слегка успокоилась.
Незаметно стемнело. Перед иконами в красном углу зажгли керосиновую лампу, страсти понемногу улеглись, а в воздухе запели комары, принесенные сыростью с реки. В комнате было так же тесно, только на лавках стало ощутимо шумно, повеяло задором и юностью.
Наконец, Николай тяжело вздохнул огляделся и скомандовал, заставив Ефросинью напрячься.
— Ну что братцы! Начнем по-настоящему, помолясь, кто как умеет… Сурская школа тут? Руки поднимите… Выксунская? Верхневетлужская? Воронежцы? Закрывайте, окно, любопытствующих прочь! Дежурные, проверить списочный состав и выставить охрану…
Дождавшись, когда гомон утих, а беготня в коридоре и под окнами прекратилась, он уселся-на лавку и продолжил.
— Теперь, когда остались все свои, перейдем к самому главному! К вложениям! Но сначала подведем итоги последних месяцев. В первую очередь меня интересует отчет химиков, ибо от них зависит все остальное, в том числе стекло. Ну и соответственно должны присутствовать стеклодувы! Гаврила!
Николай оглядел зал и раздосадовано постучал по столу.
— Ведь только тут был, обормот! Я же ему сказал никуда не отлучаться! Дежурные, кровь из носа, но найдите мне Гаврилу стеклодела! Дождавшись, когда вооруженный боевым ножом недоросль метнется наружу, он продолжил.
— Ладно, пока разберемся с химиками… Что у вас с содой? Напомню остальным, что стекло у нас все еще мутное и с окрасом выходит, а потому вместо поташа я хочу попробовать именно ее. Не уверен в этом, но с очисткой поташа мы не справились, да и сжигать кубометры деревьев, чтобы получить щепоточку щелочи считаю расточительным. Слишком дорого выходит по затратам, да и леса жалко, должно, быть другое решение!
Молодой звонкий голос беззастенчиво его перебил,
— Мы из стеблей подсолнечника попробовали поташ получать, неплохо выходит!
— Мало его еще, подсолнечника, да и не тут его надо сажать, а на Дону. Так что пока это не выход, но зарубку в памяти я сделал и стеклянных дел мастера твой поташ попробуют, — поправился Николай, показав мальчишке большой палец одобрения. — Тем не менее, химикам был дан заказ на соду, поскольку, слух прошел, будто бы с ней стекло светлое получается.
— А выглядит она как, сода эта?