Вонючий рассвет

Моисеев Владимир

– Когда к вам попал этот снимок?
– спросил он на всякий случай.

– Шесть лет тому назад. Как я уже сказал, нам передал его умалишенный по фамилии Кочерга.

Макаров с сомнением посмотрел на свое изображение - на фотографии он выглядел так, словно его снимали пару дней назад.

– Этого не может быть, - сказал Макаров решительно.
– Шесть лет тому назад я выглядел моложе.

– Запишем это в список загадок, - хмуро сказал Иван Ефремович.
– Одним пунктом больше, одним меньше, не все ли равно!

– Мне бы хотелось изучить фотографию подробнее.

– Держите, у меня есть еще. Изучайте... Может быть, это вам поможет. Кочерга предсказал, что вы и ваша компания способны спасти наш мир. По его словам, люди, изображенные на фотографии, обладают способностью перемещаться по параллельным мирам. Но оказавшись в нашем мире вчетвером, они такую способность потеряют, что и заставит их перебороть Катастрофу. Будет здорово, если вы догадаетесь, как вы можете это сделать! Думайте... Честно говоря, времени у вас не слишком много... Завтра я приду опять. Надеюсь, вы сумеете меня порадовать.

Он поднялся и вышел из комнаты.

Макаров бросился следом. Ему в голову пришло, что Иван Ефремович попадет сейчас в привычный мир, встретится там с Маховым и Ксенией и, на радостях, устроит большой трам-тарарам.

– У тебя все в порядке?
– спросил его Махов, поджидавший у двери.

– Наверное. Чужой мужик здесь не проходил?

– Нет. Я бы заметил.

Глава 9

В кабинет отправляется Фимка Гольдберг

Махов отнесся к рассказу о случившемся весьма скептически. Пока Макаров натужно пытался, по возможности, точно передать беседу с Иваном Ефремовичем (в нескольких местах он не только слово в слово повторил услышанное, но и скопировал присутствующие в его словах неизбывную скорбь и опустошенность), Махов постоянно покрякивал, посмеивался и цокал языком, как бы показывая, что не верит ни единому слову.

– Надеюсь, это все?
– спросил он, вскочив со своего места, когда Макаров закончил.

– Да.

– Объясни теперь, как это взрослый мужик может нести подобный вздор и не краснеть при этом? Ах, да! Ты же - писатель. Фантаст! Как я сразу не сообразил!

– Но у меня есть доказательство!

– Клок волос параллельного человека? Надо было отрывать вместе с головой!

Макаров протянул ему фотографию.

– А я неплохо получился, даже причесался, - пробормотал Махов, когда к нему вернулась способность говорить.

– Теперь поверил?

– И ты очень похож на себя. Просто загляденье. И Фимка - как живой. Надо же!

– Ты знаешь Фимку?
– пришла пора удивляться Макарову.
– Это же здорово! Не тяни, рассказывай!

– А что тут рассказывать? Вот это - Фимка Гольдберг. Правда, я знаком с ним только шапочно, он дружил с Виктором. Что их связывало, я не знаю. Однажды я удостоился чести присутствовать при их телефонном разговоре. Меня чуть не стошнило - я, знаешь ли, не большой любитель эстетской зауми, экзистенциализма и интеллектуального инфантилизма. Болтовня ради болтовни меня никогда не привлекала. Кстати, и Виктора тоже. Почему он делал для Фимки исключение - для меня загадка.

Махов тяжело вздохнул.

– Нам нужно обязательно встретиться с ним, - сказал Макаров.
– Не исключено, что ему известно, откуда появился этот снимок.

– Слушай, если ты считаешь, что сможешь договориться с Фимкой - сам его и допрашивай.

– У вас психологическая несовместимость?

– Не люблю, когда при мне выворачивают наизнанку привычные значения слов. А Фимка по-другому думать не умеет. Я моментально зверею, когда разговариваю с ним. Понимаю, что все люди разные, каждый получает эстетическое удовольствие по-своему. Послушай, может быть, ты с ним сам?

– Напрасно ты так. Фимка - безобидный, а его парадоксы порой просто забавны. Я с ним лет пять знаком. Встречаемся на собраниях Неформального объединения графоманов. Он там завсегдатай.

– Вот и отлично!
– довольно грубо оборвал его Махов.
– Значит, ты сумеешь с ним справиться и без моей помощи.

* * *

Макаров решил немедленно вызвать Фимку для выяснения обстоятельств. Удивительно, но тот с готовностью принял приглашение, словно давно ждал чего-то подобного. Уже через полчаса Гольдберг со вкусом поедал бутерброды, приготовленные Ксенией, не забывая время от времени посматривать на Махова с превосходством.

– Современные ученые попали в неприятное положение - их положение всемогущих, безошибочных и единственных жрецов знания поставлено под сомнение неуклонным развитием науки, - заявил он и отхлебнул кофе.

Махов застонал.

– Даже не начинайте, - прохрипел он обиженно.
– Здесь вашими парадоксами никто не интересуется.

– Прекратить!
– скомандовал Макаров.
– Я вынужден просить вас быть серьезнее.

Он кратко рассказал Фимке о странном мире, расположенном в комнате Виктора и о фотографии, каким-то образом связанной с объявленным концом света.

Фимка принялся внимательно осматривать снимок. Он изучал его не менее десяти минут. Макаров решил не торопить его. А Махов, казалось, просто получал удовольствие, наблюдая за молчаливым Фимкой. Зрелище, действительно, было редким.

– Это - я, - наконец произнес Фимка и ткнул пальцем в свое изображение.

– Глубоко, - съязвил Махов.

– Это - ты, Макаров. А это - вы, Махов. Четвертого я не знаю.

– И я не знаю, - сказал Макаров.

– Мне этот человек тоже не знаком, - задумчиво произнес Махов.
– Но, судя по всему, мы вскоре его встретим. Попомните мое слово!

– Получается, что фотография нам не помогла, - признал Макаров.
– Придется мне сходить в кабинет еще раз. А вдруг удастся разузнать что-нибудь новенькое?

– Нет, дружище, сейчас пойдет он.
– Махов показал на Фимку.
– Ты, Макаров, уже столько всего интересного нам рассказал, что пора бы твою информацию проверить. Собирайтесь, Гольдберг, ваша очередь.

– Я!?

– А что?

– Хорошо, я пойду. Но только как-то это неожиданно, без подготовки.

– Страшновато?

– Ага.