Воображала
Шрифт:
— В чём дело? Чем она плоха?
Конти закрывает глаза, считая про себя до десяти. Говорит раздельно и веско:
— Тося, она — ненастоящая.
— А-а, только-то! — быстро и с облегчением откликается Воображала. — Ну, так это нетрудно…
В ту же секунду в холле раздается отчаянный женский визг.
«Мисс» больше не напоминает манекен, её кукольное личико перекошено
— Так лучше? — спрашивает Воображала ехидно, морщится от наиболее пронзительного взвизга, щёлкает пальцами. Визг обрывается.
— Это нечестно! — говорит Конти.
Он стоит, напряжённо выпрямившись, лицо затвердевшее, голос звенит.
— Нечестно и подло. Ты же давала слово! Тебе бы понравилось, если бы с тобой — вот так?!.. — Резкий жест головой в сторону «мисс», которая всё это время продолжает трястись и беззвучно открывать рот.
Воображала смотрит на неё уже без улыбки, говорит хмуро и виновато, с некоторой долей удивления:
— Я никогда не думала про это — так. Извини. Больше не буду.
Лицо её напряжено.
Пушистый ковёр пуст.
*
смена кадра
*
Общее замешательство на мосту.
Люди что-то кричат, лезут к перилам, среди них — робот, проявляющий мало свойственную роботам эмоциональность. Он дёргает себя за голову, словно пытаясь её оторвать, наконец ему это удается, металлическая голова с грохотом падает на асфальт, под ней оказывается другая, вполне человеческая, потная и растерянная.
Музыка запинается, скрежещет, потом динамики глохнут совсем. За мостом откуда-то сверху в кадр опускается летающая тарелка. Теперь она гораздо ближе и видно, что это всего лишь картонный макет метров двух в диаметре, от него тянется трос к находящемуся выше кадра вертолету, слышен шум винтов. В толпе — растерянный трёхглазый пришелец, он один ничего не понимает, потому что настоящий. Вернее — ненастоящий.
Голос, искажённый и усиленный мегафоном, требует ответа непонятно у кого, срываясь на крик:
— Почему на площадке посторонние?!
*
смена кадра
*
Треск вертолета усиливается, переходит в треск игрального автомата. Автомат расположен в углу бара, на нём играет прыщавый тощий юнец. Брюзгливый голос вечно недовольного соседа Конти всё ещё тянет:
— …посторонний! Хоть бы поговорили по-человечески, так нет же… Только дай… Хоть домой не приходи!.. Как раскроешь двери — так сразу и начинается…
*
смена кадра
*
Конти открывает двери в холл первого этажа и зажмуривается от яркого света.
За дверью — сад со множеством цветов и журчащих фонтанчиков. Прямо на земле расставлены подносы с фруктами и восточными сладостями, разбросаны шёлковые подушки. Среди них лежат, стоят, сидят и прохаживается не меньше дюжины девушек в полупрозрачных восточных костюмах гаремного покроя. Они смеются, болтают друг с другом, играют на музыкальных инструментах или танцуют.
Воображала сидит на каменном бортике фонтана, поджав одну ногу и болтая другой. На колене поджатой ноги лежит планшет, из него неудержимым потоком льются прочитанные струйки-строчки, буквы превращаются в мелких разноцветных птичек. Отмахиваясь от самых назойливых, Воображала поднимает голову, замечает Конти и радостно машет ему рукой.
Все остальные девушки тоже синхронно оборачиваются в его сторону, одинаково улыбаются, тянут руки, шипят. У них удлиняются зубы, искажаются лица, а руки всё тянутся, тянутся, тоже удлиняясь и прорастая острыми загнутыми когтями…
Конти еле успевает захлопнуть дверь. Бормочет:
— Я же ей детскую библиотеку грузил! Что за…
*
Смена кадра
*
Конти открывает двери.
Вернее, он только чуть толкает их, и они распахиваются сами с неприятным свистом утекающего в пустоту воздуха.
За ними — чернота.
Поначалу она кажется абсолютной, но потом в ней проявляются и становятся постепенно всё ярче отдельные светящиеся точки, одна из которых гораздо ярче других и больше похожа на раскалённую монетку.
Это солнце, а остальные огоньки — звёзды.
За дверью — глубокий космос.
Конти пытается захлопнуть двери, но это ему удается не сразу, напор уходящего воздуха слишком силён, он мешает сомкнуть створки, отжимая их к стенам, сносит и затягивает в чёрную пустоту вешалку, мелкие предметы с полок, разворачивает тяжёлую подставку для обуви…
Наконец Конти удается закрыть двери, он прислоняется к ним спиной, руки у него дрожат, взбитые ветром волосы стоят дыбом, глаза круглые и остекленевшие.
*
Смена кадра
*
Конти открывает двери.
За ними — чернота.
Не холодная сосущая чернота глубокого космоса — просто ночь. Двери выходят на пустырь, где-то далеко-далеко отсвет пожара, ветер заносит в холл хлопья сажи.
Из темноты, пошатываясь, выходит Воображала. Её лицо перемазано копотью и залито слезами, волосы в пепле, оранжевая рубашка порвана, на безупречных ранее брюках грязные разводы, коленки почти чёрные. С плачем она отбрасывает обгорелую бумажную книжку и бросается Конти на шею, повторяя сквозь слёзы:
— Не хочу! Не хочу! Не хочу!..
Двери за её спиной захлопываются, отсекая ночь и зарево, Воображала всхлипывает и повторяет уже тише:
— Не хочу…
— Ну, ну, всё хорошо, — говорит Конти успокаивающе. — Раз не хочешь, значит, и не будет…
*
смена кадра
*
— … не хочу, понимаешь, совсем не хочу! Это же просто ужасно, когда человеку совсем не хочется возвращаться домой! — трагически возвещает сосед Конти в баре. Вздыхает, глядит на часы, меняется в лице. — Чёрт! Никогда бы не подумал… Как время-то летит…