Воображала
Шрифт:
— Я понимаю… — пытается снова улыбнуться, но это уже не та улыбка.
Появляется медсестра, катит перед собой на тележке приборы с кучей датчиков. Алик оживляется:
— Ты не возражаешь, если мы прикрепим к тебе вот это? Не бойся, больно не будет! — его доброжелательная улыбка плохо вяжется с выражением глаз.
*
смена кадра
*
Врач резко ставит полный стакан на стол, расплёскивая жидкость. Говорит зло:
— Я пьяный, да! Но — не дурак! Ничего я тебе не скажу.
— Тоже мне, тайну нашёл! — Конти —
— Э-э, минуточку! Я, по крайней мере, честен! Я корыстен? Да! И горжусь этим. И никогда не поверю тем, кто кричит о своей бескорыстности — у них наверняка есть какая-то своя корысть так кричать! А я честен. Да! Своя рубашка. А там — как масть ляжет. И не надо врать, вы такой же. Держать подобное чудо взаперти — это как называется?! Всё равно, что радугу спрятать в бутылку!..
*
смена кадра
*
Воображала в виртуальном шлеме увлечённо играет — руки дёргают манипуляторы, губы беззвучно шевелятся. (На шлеме — выливающаяся из бутылки радуга).
Алик и Дядя Гена наблюдают за ней с порога комнаты. Комната нарочито детская, обои с Микки Маусом, огромные мягкие игрушки на полу, на ногах у Воображалы — тапочки в виде голубых ушастых щенков.
— Видишь, как это просто? — говорит Дядя Гена.
— Как и всё гениальное! — Алик подобострастно скалится.
— Как успехи?
— После того как удалось выявить взаимосвязь с альфа-ритмом, остальное — дело техники. Сейчас моделируем различные способы как усиления, так и подавления через гипоталамус, результаты обнадёживающие. Правда, подавление негативно сказывается на её… э-э… возможностях, но…
Дядя Гена движением руки отметает возражения.
— Это не так страшно. Главное — обеспечить контроль, остальное потом наверстаем.
Воображала, доиграв, стягиевает шлем, сидит, тупоуставясь перед собой, глаза пустые. Дядя Гена надевает на лицо отеческую улыбку, голос приторно сладок:
— Тебе понравились игрушки?
Воображала поворачивает голову, её лицо становится осмысленным, расплывается в улыбке:
— О, да! Очень! Но я хотела бы ещё…
— Ну вот и отлично, детка, закажи всё, что хочешь.
— Эй, но послушайте, я хотела бы…
Слова повисают в пустоте — Дядя Гена и Алик уже вышли в коридор. Воображала, свирепея, смотрит им в след, лицо её перекашивается.
— ДЕТКА?!
Во весь экран — её разъяренное лицо. Камера приближается — теперь видны лишь злые глаза. Она хочет сказать что-то ещё, но не успевает. Глаза округляются, вытаращиваются и скашиваются к кончику носа. Вернее (камера отступает), к огромной яркой соске-пустышке во рту…
Обалдение сменяется омерзением, прожевав вместе со скрипящей резинкой пару невнятных ругательств, Воображала сплёвывает пустышку и вскакивает на ноги.
— Эй, послушайте!..
Она бросается к двери, путаясь в тапочках, запинается об огромного розового пингвина, падает.
*
смена кадра
*
Коридор, по которому приближаются к камере Дядя Гена и Алик. Алик говорит, быстро и сбивчиво, жестикулируя и заглядывая Дяде Гене в лицо. Из открытой двери за их спинами выскакивает Воображала в одном тапочке, на ней — белые ползунки, оранжевая распашонка и белый слюнявчик с огромной оранжевой морковкой.
— Эй, послушайте! Спасибо за игрушки, конечно, но когда же мне наконец поставят настоящий рабочий комп и дадут доступ в…
Дядя Гена и Алик оборачиваются, дядя Гена (благожелательно):
— Детка, скажи Верочке, она всё запишет и сделает.
— Не ходи босиком, — авторитетно добавляет Алик. — Простынешь.
И они уходят за кадр.
— Дет-ка?.. Прос-ты-нешь?.. — повторяет Воображала скорее растерянно и обиженно, чем возмущённо, повторяет (уже не так уверенно):
— Эй, послушайте…
Замолкает. На лице — покорно-обречённое выражение, во рту опять бело-оранжевая соска.
*
смена кадра
*
Воображала сидит за лабораторным столом, голова опущена, руки безвольно лежат на белом стекле, у локтей и запястий видны расплывшиеся синяки. На ровный звуковой фон (гудение аппаратуры, ритмичные пощёлкивания, позвякивания и потрескивания) накладываются быстрые шаги, с шелестом на стол перед Воображалой шлёпается стопка распечаток. Голос Алика преувеличенно жизнерадостен:
— Ну-ка, детка, давай поработаем!
Воображала медленно поднимает голову. Вид у неё помятый, улыбка блёклая, на висках синяки, под глазами тени. Сквозь шумовой фон приближается, нарастая, неприятное пластмассовое постукивание и шорох резиновых шин по линолеуму. Становится неестественно, пугающе, громким. Воображала морщится. В кадре появляется медсестра с медсканером на тележке и кучей гремящих датчиков в руках, начинает умело и профессионально-быстро лепить их Воображале прямо на синяки. Воображала дёргается, срывает датчики, отшвыривает провода:
— Не хочу!..
Но как-то вяло, неубедительно. Больше похоже на детский каприз, чем на настоящий протест. Обиженно надув губы, трёт синяки. Берёт распечатку. Медсестра невозмутимо поднимает датчики с пола, быстро и профессионально крепит их на отмеченные синяками места.
Воображала морщится, но больше не сопротивляется. Улыбка вялая.
*
Смена кадра
*
(Смена кадра происходит под оглушительный выстрел, поскольку глушитель сгорел давно и окончательно)