Воображала
Шрифт:
Выстрел сопровождается жалобным хрустальным звоном, мелодичные всхлипы осколков продолжаются ещё некоторое время после выстрела, постепенно стихая. Остаётся одно победное жизнеутверждающее жужжание.
С потолка на чёрном проводе свисает одинокий зубчатый осколок абажура в жёлто-оранжевую полосочку. Вокруг этого осколка с торжествующим жужжанием летает муха. Конти следит за ней с отвращением. Врач у бара гремит пустыми бутылками. Вытряхивает на пол несколько штук, выпрямляется, поражённый:
— Слушай, мы что — всё это вчера выжрали?!
Конти кивает. Неторопливо,
— Соседи милицию вызовут…
— Не-а! — Конти делает небрежную отмашку пистолетом, из-за разлохмаченного глушителя напоминающим морду терьера. Говорит радостно:
— Все твои соседи сейчас отдыхают на Канарах.
— На Канарах? — тупо удивляется Врач. — Все?
— Ну, может, и не все, — примирительно соглашается Конти. Уточняет:
— Кто-то на Канарах, кто-то — в Крыму, кто-то — в Париже. Кому что нравится. Знаешь, один старый хрыч с пятого этажа захотел в Воркуту. Интересно, зачем ему Воркута?.. А Фриманы вообще себе новую квартиру вытребовали. Забавно… Я почему-то был уверен, что уж они-то предпочтут Израиль.
— Фриманы? — повторяет Врач тупо.
— Ну да. Дом я тоже купил. В жилконторе были страшно рады — он же убыточный…
Врач со стоном опускается на пол у стены, прижимается щекой к холодной крашеной панели, закрывает глаза.
— Приятно быть очень богатым, — говорит Конти негромко, сам себе, — Это многое упрощает.
Врач тихонько стонет. Говорит сквозь зубы, убеждённо:
— Пристрелить меня следовало бы именно сейчас. Из милосердия…
Конти пожимает плечом:
— Патроны кончились…
Задетая его ногой пустая бутылка, гремя, катится по паркету. На её горлышке дрожит зелёный отблеск. Крутится, прыгает вверх-вниз…
*
смена кадра
*
Глава 11
Секретная военная база. Лаборатория.
Маленький зелёный огонечек дрожит, прыгая вверх-вниз по шкале. Характерное гудение работающего медоборудования. Восторженный голос Алика, чуть ли не с придыханием:
— Нет, ты только посмотри сюда! Ты где-нибудь видел подобное?! А ведь я ввёл ей в четыре раза меньше, чем любой лабораторной крысе, каплю в море, ни один нормальный человек даже бы и не чихнул с такой мизерной дозы!.. Нет, ты только глянь!..
В лаборатории четверо: Воображала, молчаливая и очень деловитая медсестра, Алик и один из его коллег — с бесцветными ресницами, бежевыми кудряшками над оттопыренными ушами и доброй улыбкой маньяка.
Воображала полулежит в медицинском кресле, высоком и белом, с кучей страноватых приспособлений и гаджетов. Её голова откинута на специальную высокую спинку, руки привязаны к подлокотникам, голые ноги под коленками приподняты полукруглыми распорками. На ней — грязно-серые плавки и выцветшая майка. Кожи практически не видно из-под покрывающих всё тело сплошным слоем клейких лент с датчиками. Десятки тянущихся в разные стороны к аппаратуре проводов делают её похожей на паука, запутавшегося в центре собственной паутины. Глаза закрыты, под ними синие тени, лицо очень бледное.
— А ты представляешь себе картинку, если дать полную дозу?.. — голос у Алика мечтательный, глазки масленые. Маньяк плотоядно облизывается, но тут же сникает, вздыхает тоскливо:
— Крокодил никогда не позволит, он и так с ней носится, словно курица, а не крокодил… Вспомни, как он тянул с разрешением и на такую-то малость! И это он ещё про барбитураты не знает.
Глаза у Алика гаснут, лицо несчастное. Он смотрит на Воображалу с тоскою и искренним возмущением несправедливо обижаемого ребёнка. Хмурится, вздыхает:
— А представляешь, какой мог бы быть эффект при введении пентотала?! А если при этом ещё дать слабое облучение, да переменный ток на лобные доли…
— Не трави душу!..
— А в качестве катализатора я бы использовал стугестирин…
Маньяк жмурится, сглатывает, начинает быстро и неровно дцшать, чуть ли не с постанываниями, и наконец не выдерживает, частит скороговоркой:
— А я бы, а я бы, а я бы… на первом этапе лобные доли не трогал, о нет, только конечный эффект портить. Гораздо интереснее повозиться с подкоркой, о да, да! И ток сделать не просто переменным, а синусоидно-циклическим, и добавить точечное воздействие кислоты на нервные центры. Просверлить черепушку местах в шести-семи, и поочередно так, тихохонько… О-о-ох… Фантастика! Предварительно, конечно, лоботомировав, ну это само собой…
Они говорят в полный голос, словно в лаборатории нет никого, кроме них. Воображала не шевелится.
— Послушай, а ты никогда не задумывался над тем, как скажется на её способностях ампутация мозжечка? Должно получиться нечто весьма любопытное…
— Л боже… да! Но… Крокодил не позволит… — снова вздыхает маньяк, в сомнении качая головой. — Он даже против обычных ЛСД рогом уперся …
Алик смотрит на него с задумчивой улыбочкой.
— Крокодил не позволит, да. Когда вернется. И когда мы его попросим. Но ведь до своего возвращения он поручил её нам.
— Это — только до возвращения, а потом… — Маньяк то ли притворяется не понимающим, то ли действительно не видит, куда клонит Алик. — Если ей шкурку попортить — он с тебя самого три спустит.
— Да брось! Она у нас будет в полном порядке! — машет рукой Алик, явно уже все для себя решивший. — Прикажем — всё, что надо, обратно вырастит, она же у нас девочка послушная!..