Воплощённый. Проклятье рода
Шрифт:
Чёрт, дикость какая-то. Буквально сегодня утром я держал в руках учебный планшет, да, работающий на магии, но, чёрт возьми, полноценный планшет. Какая-то плохонькая, но операционка на нём стоит, программы, организован поиск информации. Сама школа укомплектована — не сразу найдёшь отличия от моего мира. Нормальный такой двадцать первый век. Ну, чуть недотягивает. Но совсем чуть-чуть.
Тут же самые обычные средневековые мужики-охотники. Одетые и вооружённые аутентично. И судя по реакции остальных наших, ничего необычного. Дикие же.
— Огнестрела
Из остальных как будто выпустили воздух. Выдох облегчения был слышен, наверное, даже диким.
Вопросов у меня только добавилось. Но я прекрасно понимал, что сейчас для них не время и не место.
— Игла, сколько можешь заклов дать? — не отводя взгляда от готовящихся к схватке диких, прошептал Крыло, — вот тех самых, чтобы «удивить». Забудь всё, что я тебе говорил про возможно и невозможно. По ощущениям. Сколько сможешь накидать?
— Не знаю, — так же тихонько шепнула в ответ девушка, — вообще не знала, что это проблема. Кину столько, сколько нужно.
— Отлично! — оскалился Крыло, — кинешь в Стержня, как только они рванут на нас и войдут в воду, а в меня, как только мы рванём на них.
— Сделаю.
— Алекс, в бой не лезь, смотри, запоминай. С твоей памятью это будет интересный опыт, — обратился Крыло уже ко мне и, отходя в сторону Стержня, пробормотал себе под нос, но ветерок донёс до меня его слова, — для нас, ссаный хаос, это тоже будет интересный опыт.
Пока дикие двигались к реке, готовили оружие, орали что-то воинственное, потрясая копьями, Крыло подошёл к Стержню и что-то ему сказал. Завязалась небольшая словесная перепалка, которую Крыло пресёк мощным подзатыльником. Стержень недовольно потёр голову, и, кинув злобный взгляд на Иглу, убрал нож в ножны, сел на землю, прямо на глазах диких, сложил руки в какую-то фигуру и замер.
Данное действие вызвало рёв со стороны атакующих и я услышал шёпот Иглы, поясняющей мне происходящее:
— Поза медитации. Максимальное расслабление и успокоение. Так проще принять первое слово-силие. Минимизация рисков. Диким, как плевок в лицо. Вроде, мы их ни во что не ставим. Не боимся.
В этот момент ревущая толпа здоровенных мужиков, одетая в кожаную броню с мехом, потрясая копьями, рванула в нашу сторону.
Катя не торопясь, нараспев проговаривая заклинания, бросила первый прокаст. Я видел, как двигались пять сгустков, один за одним, с минимальной дистанцией. Они пульсировали, светились, переливались. Они отличались от тех, что Катя бросала в Стержня. Они трепетали от вложенной энергии, которая яростно рвалась на свободу.
Тихое «Ой», услышанное сзади не предвещало ничего хорошего. Слышал я уже такие «Ой»…
Сгустки магии один за другим единой очередью ударились в спину Стержня и не впитались, как было с Крылом, а взорвались яркой расходящейся волной. Я только успел увидеть, как парня выгнуло дугой, а потом волна света от взрыва достигла меня, и сознание затянуло кровавой пеленой, пытаясь вытеснить разум куда-то за край.
И начался какой-то бред, похожий на галлюцинации повреждённого рассудка.
Атакующая волна диких рывком приблизилась, враз преодолевая водное препятствие. Ломаными движениями с земли встаёт Стержень, упавший и бившийся в конвульсиях в первые секунды после попадания магии. Крыло, низко пригнувшись врывается в ряды противника.
Я вижу, как Крыло одним взмахом ножа отхватывает руку, держащую копьё и продолжением движения вонзает клинок под подбородок, затыкая яростный рёв дикого. Я вижу, как Стержень вгрызается в шею другого дикого, зубами вырывая кусок плоти, и с яростным оскалом бросается к следующему, стремительно и ловко уходя от удара копьём.
Игла, неестественно изогнувшись, обтекает оружие очередного дикого, пропуская тусклое острие буквально в миллиметрах от себя, одним прыжком запрыгивает охреневшему от происходящего дикому на спину, вырывает у него из ножен нож и вбивает ему его лезвие в шею, перерубая позвоночник.
Чёрт! Я стою столбом и не рвусь в драку, только потому, что пытаюсь бороться с волной ярости, затапливающей моё сознание. А потом враги просто заканчиваются, разорванные в клочья остальными.
Полный кровавый сюр, творящийся на берегу ручья, прекращается слаженным залпом из ружей. Грохочет знатно, ближайшие кусты затягивает дымом. Проскакивает мысль про дымный порох и всё уходит на второй план, от боли, разорвавшей мне бок.
Боль прочищает сознание, и я с ясностью осознаю, что никакая магия против огнестрела не пляшет. Вот так, ба-бах! И толпа крутых пробафанных магов валится в кровавую грязь. Ну ладно, не крутых магов, а лишь детей, учащихся мясной школы, но…
Умирать не хочется. Ведь у меня тоже есть магия, к которой я и тянусь, всеми силами желая чего-то дальнобойного, чего-то, способного достать эту засаду, засевшую в кустах и перестрелявшую нас, словно куропаток.
Головой понимаю, что ничего дальнобойного я не могу. В заклинаниях я дуб дубом, и вся моя магия — это когда я разваливаю пополам зачарованного металлического болванчика палкой, которую держу в руке.
Шёпот магии раздражает. Магия не может мне помочь. Не хватает сил, сродства. Окружающее пространство не готово к появлению настолько отличных от него явлений. Моя магия моими глазами ищет выход и не видит его. Не видит точку приложения. Точку сопряжения пространств.
Как же так? Ведь грифону, прущему моё мёртвое тело, чем-то досталось? Ведь манекены в спортзале разрезались надвое? Способ же есть?
Способ есть, приходит понимание, но нужен контакт. Прямой контакт. Иначе никак. Пока иначе никак.
Ярость, так и не отступившая до конца, подстёгнутая слово-силием Иглы, затапливает сознание. Какой, к хаосу, «пока»?
Я! Сейчас! Подохну!
Второй залп я однозначно не переживу!
Если для магии нужен контакт со мной, значит я сам — достаточно подготовлен для своей магии. Колдуйся, падла, прямо через меня! Прямо во мне!