Воплощённый. Проклятье рода

АлеХа

Самого директора, крепкого ширококостного мужчину, выглядящего лет на сорок, с крупными грубыми чертами лица и толстыми губами, удобно раскинувшегося в данный момент в глубоком кожаном кресле, такая обстановка устраивала. Привык ещё со службы. Гостя директора обстановка вообще волновала в последнюю очередь. Вермайеру Августу Пантелеевичу, магу-реаниматологу второй категории вообще было наплевать на обстановку помещений, отличных от его операционной и его личного жилья, было бы куда присесть. Мягкий диван в кабинете директора его устраивал целиком и полностью.

Медицинская служба школы-интерната работала как часы и по вопросам, касающимся медицинских

проблем, Август Пантелеевич редко бывал в кабинете своего непосредственного начальства. А вот найдёныши, притаскиваемые воспитанниками с развалин, отданных на растерзание созданиям иного плана — это была большая редкость.

Обычно, из районов, целенаправленно отданных на полное растерзание вторжению, эвакуировали всё гражданское население и завозили специальные бригады смертников, позволяя монстрам сбрасывать безумный угар на приговорённых к казни преступниках или диких. Но, изредка накладки случались и, либо кто-то пропускал предупреждения об эвакуации мимо ушей, либо пытался скрыть какие-нибудь тёмные делишки и попадал на зуб монстрам.

Бывали и другие варианты, о которых доходили слухи, но на личном опыте Гаврила Карпович был знаком только с этими двумя. И вот, похоже, попалось ему что-то новенькое.

— Итак, в чём, собственно, дело, Август Пантелеевич. Не тяните, рассказывайте, что вы выяснили, обследуя этого юношу? — дав медику сделать пару глотков из огромной кружки, курящейся густым ароматным кофейным духом, директор развернул беседу в нужную ему сторону.

— Однозначно не родовитый, Гаврила Карпович, — аккуратно поставив пузатую кружку великолепного кофе на столик, озвучил самое важное врач, — никаких изменений в тканях, характерных для длительного воздействия маны. Естественные реакции просты и прямолинейны. С этикетом магической знати не знаком. Амнезию, конечно, симулирует, но чего-то опасного для школы и рода Апраксиных там быть не может, скорее всего, простое бытовое скопидомство и, совершенно точно судебному преследованию не подвергался, тело не несёт соответствующей метки.

— А если подсыл?

— Исключено! Найдёныш выжил только потому, что в нём на грани смерти пробудился дар, а это, сами понимаете, совершенно неконтролируемый процесс.

Директор задумчиво покивал головой. Вот, значит, как. Дар смертного шага, значит. Ещё тридцать лет назад совсем не редкость, сегодня такой способ пробуждения дара почти не использовали. Слишком непредсказуемо. Слишком жестоко. Никаких гарантий. Никакого алгоритма. Всё зависит от удачи и судьбы. Суждено испытуемому выжить — дар пробудится. Не суждено — не пробудится. И нет власти эту самую судьбу предвидеть и предсказать. Для подсыла, действительно невозможный способ внедрения.

— Какой потенциал дара найдёныша? — поинтересовался директор, — есть смысл оставлять его в школе? Всё-таки до выпуска всего два года, выйдет он на общий уровень?

— Потенциал я определить не смог, — слегка скривился маг-травматолог второй категории, — раны слишком обширны и энергетика парня слишком сильно перекорёжена.

— Настолько слаб? — поморщился директор.

— С одной стороны, действительно слаб, — кивнул врач, — такие раны не должны ТАК корёжить сильную энергетику. С другой стороны, высочайшая скорость заживления ТАКИХ травм характерна либо для сильной энергетики, либо…

— Либо для силовой специализации! — расцвёл директор.

— Именно, — пряча хитрую улыбку в кружке отличного кофе, кивнул маг-травматолог.

Ему даже не пришлось уговаривать директора оставить парня в школе. Достаточно было намекнуть на возможность получить специализированного силовика. Намекнуть! Не говорить прямо, беря на себя ответственность, а лишь намекнуть, подтолкнув мысли директора в нужную сторону и вуаля! Интересный экземпляр без промедления будет зачислен в школу на полный пансион, и будет вкалывать как имперский каменный голем, развивая специализацию, при этом с каждой травмой или истощением будет снова и снова возвращаться в лазарет, и проходить вместе с лечением ещё и полноценные обследования. Такова участь любого специализированного силовика. Без травм и истощений их развитие не будет полноценным.

И всем будет хорошо. Парню — квалифицированные педагоги раскроют его потенциал, помогут найти дорогу в жизни, дадут отличный старт. Директору — почёт и уважение за каждого такого бойца и от рода Апраксиных, в чью гвардию парень пойдёт служить, и от императора за поддержание силы Империи. И самому магу-травматологу — всё-таки что-то в энергетике парня было необычное. Нет, он силовик, без сомнения. Только генетическая предрасположенность применения маны на физические усиления и укрепления может показывать такую скорость излечения ран, нанесённых воплощённым зверьём, но тут тоже есть миллион вариаций и деталей. И вот тут то что-то и вызывало исследовательский зуд у мага-травматолога. Что-то необычное. Странное. Требующее изучения.

Глава 2

Лечение превратилось в муку. Никаких больше посещений, Стержня выставили сразу после разговора с врачом. Лютая скукота в одиночной палате, разбавляемая попытками смириться с потерей всего, что осталось в старом мире, а также разобраться с тем, где я оказался. Редкие молчаливые гости в виде медсестёр с таблетками, и редкие приключения по отклейке старых бинтов и заматыванию меня в новые лишь немного скрашивали скуку, но совершенно не давали ни грамма информации. Совсем редко приходил Вермайер, махал руками, выстреливал в меня разным светом, щекотал своей врачебной магией, одобрительно хмыкал и уходил. Только это явное проявление магии и отличало пока то, что я вижу вокруг себя, от того, что было в моей прошлой жизни.

Однажды поздно вечером, после всех процедур, когда я уже засыпал, тихонько скрипнула дверь, и в палату просочился невысокий парень. Шустро, как-то даже по-хозяйски он дёрнул на себя стул для посетителей, развернул его, одним движением воткнул в пол рядом с кроватью спинкой в мою сторону и единым текучим движением забрался на него с ногами.

— Прива! — махнул он мне рукой и в ожидании уставился на меня своими тёмными, почти чёрными глазами.

— Привет, — ответил я, ожидая продолжения.

Гость агрессии не проявлял, но был вооружён. На поясе у него была сложная перевязь с креплением к колену, на которой вдоль бедра, крепились ножны, из которых выглядывала рукоять немаленького ножа. Свободные брезентовые штаны, местами выцветшие, местами заштопанные, майка-борцовка, открывающая взгляду руки с сухими, но явно выраженными канатами мышц.

Гость вообще выглядел необычно. Если рассматривать черты лица по отдельности, то они воспринимались нормально, вместе же вызывали странное ощущение чуждости. Вроде и русский, а вроде и не совсем. Короткая причёска, исцарапанное лицо, огромный синяк на скуле, уже тёмно-жёлтого цвета. Сломанный и криво сросшийся нос, опалённые брови, широкий рот с тонкими губами и тяжёлый квадратный подбородок с ямочкой посредине.