Вопреки судьбе, или В другой мир за счастьем
Шрифт:
— Аника, а как давно вы здесь работаете? — внезапно спросил гость.
Осведомленности о моем имени я уже не удивлялась. Иногда складывалось впечатление, что в студенческом квартале меня уже знает каждая собака.
— А это имеет какое-то значение? — нахмурилась я недоуменно.
— Нет, конечно, нет! Просто я уехал из города как раз перед началом торжеств в честь дня рождения Наместника. Не был всего ничего, а вокруг столько изменений! Вы вот появились. — и улыбнулся, от чего преобразился так, что я не могла понять, почему всего несколько
— А я появилась, наверное, как раз в то время, когда вы уехали, — развела я руками. — Так вы решили, какой хотите букет?
— Вы знаете, — он глянул на дорогие наручные часы, — я, пожалуй, зайду к вам в другой раз. Опаздываю, — и он откланялся.
Зачем вообще приходил?
Я снова уселась на стульчик и раскрыла конспект. Но сосредоточиться мне так и не дали. Народ не то чтобы повалил, но пошел сплошным потоком, не оставив мне на чтение ни минуты.
А под вечер, когда я уже собиралась зарыть лавку, снова раздался звон колокольчика.
Подняла голову и обомлела: на пороге стоял Этьен. Я все еще сидела за стойкой и, казалось, приросла к стулу.
Неужели он зашел случайно? Хочет купить цветы? Кому? Своей девушке, невесте? Хотя какая мне разница? Мне не должно быть до этого никакого дела. Не должно... Но какой же он красивый в этом идеально подогнанном сюртуке, с длинной черной тростью в руках. И, кажется, совсем выздоровел после ранения.
Несколько невыразимо тягучих мгновений мы смотрели друг другу в глаза. Наконец, он сделал несколько шагов навстречу, и я нашла в себе силы отвести взгляд.
— Добрый вечер, Аника, — продолжая пристально меня разглядывать, вкрадчиво произнес он.
Удивленным наличием в лавке моей персоны он явно не выглядел, а вот я до сих пор не могла унять поднявшуюся в груди бурю.
— Добрый, ваша светлость.
— Мы же договаривались: наедине зови меня просто Этьен.
Я снова посмотрела на мужчину, стараясь унять пустившееся вскачь сердце.
— Это было давно, ваша светлость, и при других обстоятельствах.
Я решила сразу подчеркнуть дистанцию между нами. Ведь давно уже решила, что отношения с ним ни к чему хорошему не приведут, так что глупому сердцу придется замолчать.
Этьен недовольно сощурился, но перевел разговор на другую тему.
— Мне сказали, что ты делаешь удивительные цветочные композиции.
«Значит, сюда он все же зашел неслучайно», — промелькнуло в голове.
— Вам преувеличили мои достоинства, — произнесла тихо.
— Не думаю, — спокойно ответил мужчина.
Сейчас нас разделяла лишь стойка магазина, я все еще сидела на стуле, и с каждой секундой казалось, что он все больше надо мной нависает.
— ...Хотя, признаться, я думал, что найду тебя в помощницах у какого-нибудь лекаря, а ты... здесь.
Казалось, его глаза становились все ближе. Невольно сглотнула и облизала пересохшие губы. А потом и вовсе не выдержала и, подскочив со стула, отошла подальше. Глаза
— Ты беременна?
Действительно. Вряд ли он заметил эту маленькую деталь при нашей прошлой встрече.
— Да. Это как-то помешает вам заказать букет? — сухо ответила я.
— Как давно? — остро глянул мне в глаза он. — Кто его отец?
— Послушайте, зачем вы сюда пришли? Это мой ребенок, и вас не касается, ни кто его отец, ни когда мне рожать! — меня покоробил этот его острый, будто обвиняющий взгляд, и я в защитном жесте положила руку на свой животик.
— Действительно, — хмыкнул он, — кто я такой? И какое мне дело, от кого ты его нагуляла! — Резко развернулся и в несколько шагов быстро покинул лавку.
В наступившей тишине слышался только перезвон колокольчиков. На негнущихся ногах я подошла к стулу и села. Отчего-то я представляла нашу встречу совсем иначе.
О том, что плачу, поняла, только тогда, когда почувствовала мокрые капли на сцепленных руках. Надо же.
Не знаю сколько я так просидела. Знала, что нужно встать и закрыть лавку, но сил не было. Было горько и отчего-то холодно в груди.
Раздавшийся перезвон колокольчиков заставил вздрогнуть и поднять глаза.
— Аника. — на пороге с виноватыми глазами снова стоял Этьен. Увидев мои слезы, он мигом преодолел разделявшее нас расстояние, зашел за стойку и, не щадя своих щегольских брюк, встал на одно колено и взял мои руки в свои ладони. Я всхлипнула и попыталась их вытащить, но он лишь крепче их сжал. — Аника, прости меня! Я пришел, чтобы поблагодарить тебя за спасение, а сам. Повел себя как последний идиот и обидел тебя.
Он достал откуда-то белоснежный платок и протянул мне. И так проникновенно при этом смотрел, что я. я отчего-то испытала облегчение и так растрогалась, что расплакалась еще больше. Гормоны, что б их! Точно гормоны! Иначе как объяснить, что я даже не сразу поняла, что уже сижу на коленях у мужчины и орошаю слезами его красивый сюртук, а он снял с меня чепец и гладит по волосам.
Постепенно я успокоилась и просто сидела, прижимаясь к Этьену, ощущая исходящее от него спокойствие и уверенность и вдыхая его запах. А потом внезапно даже для себя самой сказала:
— Я помню только последние полгода своей жизни. Меня на берегу моря нашли крестьяне и принесли в дом местной знахарки. Она помогла мне выжить, дала кров. Тогда же я узнала, что беременна.
Рука мужчины на мгновение замерла, но потом он снова продолжил поглаживать мои волосы и спину.
— А Лея? — тихо спросил мужчина, будто боясь, что громкие звуки спугнут мои откровения.
— Лею в той же деревне мне отдала ее мачеха, сказав, что малышка испортила ей жизнь, а отец девочки погиб в море, других родственников у нее нет. Если бы ни Лианем — та самая знахарка, что меня спасла, — я бы не смогла помочь девочке. А ей было очень плохо с этой женщиной.