Вопреки всему
Шрифт:
верно? Им же не придется делить один на двоих. Но так и вышло, их лица отделяла
друг от друга всего пара сантиметров, пока они пели о любви и страданиях, о
желании получить второй шанс.
Пели их чертову песню.
Я не видел ее последние две недели, с той самой ночи, когда мы писали "Реквием", но бог свидетель, я думал о ней каждую минуту. Я
написал еще три песни, в которых была надежда, в роковой вариации, от чего во
мне проснулись сомнения о
доступным девушкам, которые опасались за мое психическое состояние.
Просто подержав ее за руку, я понял, почему никто не смог заполнить пустоту от ее ухода.
– Ты чего такой напряженный, Хоук?
– спросила Бьянка, массируя мне плечи, пока я наклонился вперед на диване, стараясь расслабиться. Она
восприняла мое действие, как приглашение, и проскользнула за меня.
– Просто надеюсь, что они сделают хороший трек.
Мы уже сложили инструменты, и последние три часа отводились на запись вокала. Я
погладил ладонь Бьянки, чтобы она не сильно огорчилась, и встал. Я хотел
ощущать на своем теле вовсе не ее руки, и да, я был слишком глуп, если считал,
что больше не вспомню о том, что было прежде.
– Как у них дела?
– спросил я у Дэнни, облокотившись к деке рядом с ним.
– Они следуют нотам, но чего-то не хватает.
Я наблюдал, как они подходили к связке, когда куплет рассказывал о мечте про второй шанс, и Дэнни был прав. Они попадали в мелодию, гармонично
звучали, но словам не хватало того толчка, который я чувствовал в ночь, когда
мы писали песню.
Чэд игриво толкнул Бри, и она рассмеялась, разрушая преграды.
Но, черт возьми, ее смех прекрасен.
Ее волосы были собраны в маленький хвостик, удачно сочетающийся с ее сегодняшним нарядом. Небольшая облегающая рубашка с завязками и леггинсы.
Возможно, она надела, чтобы не выглядеть вызывающе, но мне захотелось стянуть с
нее штаны и прикоснуться к нежной коже ее бедер.
Она ушла от тебя, ушла, потому что ты осмелился добиться успеха,напомнил я себе.
Но сейчас она была здесь, и ее близость как-то смогла сломить мой здравый смысл.
– Ладно, давайте еще раз, - сказал продюсер, потирая глаза.
– Эта песня, ребята...о мужчине, который очень переживает, и есть лишь небольшой
намек на обещание, верно? Сабрина, ты ведь написала это, так?
– Верно, - ответила она, ее взгляд метнулся ко мне, но тут же опустился, словно ей было неловко или она была неуверенной.
– Хорошо, тогда о ком она?
Она опустила взгляд, рассматривая свои мыски, ее ноги были полуобнаженнымии прекрасными, а щеки залились румянцем под
– Эм...
– Мне просто нужно понять этого человека, его чувства.
Она кивнула, но не подняла взгляд.
– Чэд, просто представь, что перед тобой женщина, по которой ты тосковал, как ни по ком прежде, ладно?
– Пусть теперь попробует спеть Хоук, - предложил он, кивнув в мою сторону.
– Что?
– в один голос воскликнули мы с Сабриной.
– Он написал песню вместе с ней, - сказал Чэд, пожав плечами и сдвинув бандану со лба. Я смутно задумался над тем, сколько лака он использовал
сегодня утром, чтобы его ирокез был таким высоким.
– И?
– спросил я, наклонившись к Дэнни, чтобы сказать это в микрофон.
– Давай послушаем, как вы двое споетесь, а потом я поработаю над этим.
– Я не пою.
– - Ты исполнишь это как бэк-вокал, - продолжил он.
– Просто покажи мне, как ты хочешь, чтобы это звучало. В любом случае, ни для кого не
секрет, что песня о вас.
Бри удивленно распахнула глаза.
– Просто потому, что мы вместе написали ее...
– О, прошу. Мы все были в первом ряду на премьере вашей саги. Ты же не думаешь, что мы не узнали ее по тексту?
Теперь мое лицо пылало, и не потому что мне было стыдно за вложенные в музыку эмоции - я делал это на последних двух альбомах, - но когда их
раскрыли перед Бри, я вновь ощутил себя шестнадцатилетним юнцом, который просит
свою лучшую подругу о поцелуе и молится, чтобы я ничего не разрушил.
Это был мой самый первый и самый лучший поцелуй, и он не разрушил ничего, черт возьми...пока медленно разрушал все.
– Хорошо, - согласился я, шагнув в будку.
– Только один раз.
– Это все, что мне нужно, - пообещал Чэд и вышел.
Я занял его место, от Бри захватывало дух. Я позволил аромату цитрусов, исходящему от нее, окутать меня. Ее дыхание участилось, и я наклонил
ее подбородок, чтобы посмотреть ей глаза.
Вопросительно изогнув брови, я ждал ответ. Она кивнула, слабая улыбка появилась у нее на губах.
– У нас получится, - сказал я.
– У нас получится, - повторила она.
Музыка полилась, сближая нас, и я запел ей о том, как больно быть брошенным, как тоска - любовная - не оставляла потому, что она так поступила. Я
позволил этой боли пройти сквозь меня. Недоумение, гнев, мольба о том, чтобы
она в конце концов вернулась.
Она откликнулась. Закрыв глаза, мы пели о том, как сожалели, о бессонных ночах, о том, как она наблюдала издалека за тем, как я менял женщин, на