Вопреки
Шрифт:
— Круто! — Настя глянула в тёмно-карие глаза Саши восхищенным взглядом. — Ты из спецслужб, что ли?
— Такие браслеты наденут все твои добровольные охранники. В случае необходимости рядом будут в считанные минуты. Теперь по поводу стресса. Выходишь на учёбу завтра же. С высоко поднятой головой. Этих засранцев просто игнорируй. Сумеешь неделю продержаться и не отстать по учёбе, то никакие нервные срывы тебе не грозят. Организм переключится на другую задачу. Ему некогда будет обдумывать и пережевывать случившееся. Но если почувствуешь неладное, звони. Свой номер я уже забил в твоём телефоне. Моё имя почти в начале списка. Айболит. Ну вот… теперь тебя смех
Саша вздохнул и молча уставился на заливавшуюся слегка хрипловатым хохотом Настю.
— Всё, хватит валяться. Загляни в сумку, выбери одежду, и пора ехать домой. А то отец полицию на ноги поставит, — проворчал он, когда прошёл сначала приступ смеха, а затем вызванный им приступ кашля.
Покопались в сумке, достали джинсы и свитер. Настя привела себя в порядок, справилась с лёгким макияжем. Через полчаса она вызвала такси, а еще через пятьдесят минут стояла с опущенной головой перед оравшим отцом и бледной мачехой, пытавшейся лёгкими прикосновениями успокоить мужа. Попало за то, что не звонила, расцарапала лицо и вернулась домой на чужом автомобиле и без охраны. Молча выслушала все ограничения, объявленные в наказание, и также молча поднялась в свою комнату.
И лишь перешагнув её порог и осмотрев свою уютную, солнечную и безопасную комнату, она с трудом добралась до дивана и рухнула на него с судорожными рыданиями, стараясь изо всех сил зажимать рот ладонями. До неё, наконец, дошёл весь ужас произошедшего и пришло осознание, что всё ещё только начинается. Стас не оставит её в покое, пока не добьётся своего. Даже перевод в другой университет не спасёт. А, возможно, и переезд в другой город.
Она уже не предполагала, она это твёрдо знала, чувствуя своё сердце, сжатое чужой рукой, позволившей ему лишь малое — трепыхаться, гоняя кровь по сосудам. Кровь, облучённую синим пламенем. Кровь, отравленную чужой памятью, чужой страстью. Страстью, заставившей её вспомнить там — на вечеринке — частичку того, что произошло не с ней.
Поняла: бояться следует не только Стаса, но и самою себя. Он, получив своё, успокоится и отвалит, а она провалится в яму с пламенем неразделённой страсти, неразделённой любви. Пламенем, уничтожающим сознание, достоинство, гордость.
Откуда пришли знания? Она не знала. Но они пришли и предупредили об опасности, заставив сжать кулаки и поклясться самой себе, что выдержит, закроет сердце и охладит разум. Она сможет заковать свои чувства цепями.
Настя поднялась с дивана, пошатываясь, дошла до стола, открыла верхний ящик и достала шкатулку. Отодрав прикреплённый скотчем к низу столешницы ключ, открыла замок и откинула крышку. Немного покопавшись в своих тайнах, срытых от глаз даже самого родного человека, она со дна достала кулон на цепочке. Точно такой же, как и у Стаса. Сжала его в кулаке. Закрыла глаза и ясно увидела ревущую себя у ограды балкона, на котором нашла этот кулон с цепочкой, когда вышла на какой-то странный шум. Но заигралась с новой игрушкой и уронила вниз. Ревела и добивалась от мамы, чтобы та сходила за кулоном, или отпустила её.
Тогда, будучи ещё совсем ребёнком, Настя твёрдо знала, что если потеряет кулон, то собственное сердце разорвётся на куски. Сколько ей в то время было? Шесть лет? Семь? Что это? Совпадение? Рок? Карма?
Настя тряхнула головой. Положила кулон в шкатулку и сходила в душевую, где умылась холодной водой. Смотрясь в зеркало, постепенно взяла себя в руки. Это всего лишь нервы, откат от нервяка и неуправляемая волна фантазии.
Вернулась в комнату почти спокойной. Подхватила брошенную у порога сумку, достала рецепты и напоминалку от врача, выложила все купленные по дороге лекарства в необходимом порядке. Из одного из блистеров достала капсулу и запила водой из бутылки, открытой ещё в пятницу.
Потом вынула свои вещи и привела в порядок Женькины. Бросила сумку на пол. Завтра в универе отдаст. Поставила в гардеробную яркие сапожки, которые взяла для прогулок по лесу. Но так получилось, что «прогулялась» босиком.
Включила компьютер, и пока он загружался, перевела взгляд на учебники и тетради. Открыла конспекты по одному предмету, затем по другому. Из тетради вылетел маленький листок.
«В выходные не высовывайся из дома. Опасно.»
Похоже, мужской почерк.
— Запоздалое предупреждение. Что ж ты в пятницу не попало мне на глаза…
Смяв и отбросив листок в сторону, Настя забралась с ногами в кресло и уставилась на стильную, самостоятельно купленную настольную лампу с оранжевым абажуром. Казалось бы, всего двое суток назад она готовилась здесь по этим предметам, а такое впечатление, что прошли годы. Почувствовала себя резко повзрослевшей. Отрицательный опыт в жизни — тоже опыт.
Вспомнила Женьку, с которой дружила с детского сада. Та с родителями до сих пор живёт в том же доме, где когда-то жила и её семья. Женька была для неё не просто подругой, а ещё и связующей ниточкой с безоблачным детством под крылышком мамы. Может, поэтому так безоговорочно ей доверяла. Даже не заметила, когда та изменилась. И явно из-за зависти. В груди заныло-застонало… Не хотелось в это верить. Возможно, её просто запутали, запугали? Но даже если они когда-нибудь помирятся, вернётся ли доверие?
Из тёмных глубин души начал нарастать гнев на Стаса, разлучившего её с подругой. Гнев с примесью леденящего страха и пугающими отголосками зародившейся страсти. Адская смесь тонкими ручейками заливала тело от головы до пят… Настя застонала в голос и, не найдя сил перебраться на диван, съежилась в кресле.
Из нервного ступора вышиб стук в дверь и голос Светланы Игоревны:
— Настёна, к тебе можно?
— Да, конечно.
Светлана Игоревна прошла к дивану и присела, теребя кончик пояса от халата.
— Настя, ты будешь с нами ужинать?
— Я очень устала, хотелось бы поесть тут и сразу лечь.
— Отец переживает, что очень грубо обошёлся с тобой. До сих пор кабинет шагами меряет. Если бы ты пришла на ужин, то всё сгладилось бы…
— Хорошо, — вздохнула Настя. — Я спущусь.
— Вот и прекрасно, стол опять будет накрыт на троих.
Светлана Игоревна улыбнулась и выпорхнула из комнаты.
Настя достала из-под учебников лекарства, на её счастье не замеченные Светланой Игоревной, и закинула их в шкатулку. Заперев ту на ключ, вернула его на место под столешницу и с облегчением вздохнула.
Вновь подумала об ужине. Пережить его, наверное, будет сложно, но если она осилит этот шаг, то осилит и первое своё появление в универе, и первую встречу с Женькой, предательством разорвавшей ей душу.
И с теми, перед кем она стояла униженной. Впереди её ждёт многое из того, через что надо пройти.
Настя тяжело встала, зашла в гардеробную, сняла с вешалки платье, которое больше всего понравилась Светлане Игоревне на шопинге. Пока крутилась у зеркала, вспомнила, с каким бледным лицом та стояла рядом, пока отец отчитывал свою дочь, и решила, что слово «мачеха» должно навсегда исчезнуть из её лексикона.