Вопрос выживания
Шрифт:
Гравикар занес нас в открывшийся ангар, и я оказалась в Адаптационном Корпусе - моем пристанище на ближайшие несколько лет. Мой дом или моя могила - все зависело от условий обучения и моих усилий. Страх сгрыз бы меня до полуобморочного состояния, но к удивлению именно боль от ожога держала меня в тонусе. Можно ли привыкнуть к боли? Если хочешь выжить - то боль может стать союзником.
Если я ожидала, что меня примут на учебу как на земле, то есть кто-то встретит, проведет, познакомит с соучениками, то я крупно ошибалась. Ли Эшо втолкнул меня в открывшиеся двери и ушел. Пока я собиралась с духом, двери за мной захлопнулись. Я оказалась в маленькой кабинке, похожей на лифт с небольшой
– Не двигаться. Проводится сканирование.
Спустя пару томительных минут кабинка меня выпустила, комната, где я оказалась вовсе не поражала размерами - четыре квадратных метра той же присущей Шерато серой лаконичности и функциональности, только вместо лежака из стены выступал гроб. То есть на вид как металлический гроб, я правда сразу себя поправила - контейнер, но от этой мысленной поправки вид лучше не становился. Повинуясь шипящей речи я скинула мешковатую хламиду, замещавшую мне одежду на Шерато и с робостью шагнула в открывшийся контейнер. Емкость была залита маслянистой жидкостью, из стенок тянулись провода и трубки, которые, стоило мне оказаться поблизости, сразу потянулись ко мне. Со страхом что колыхнулся, справилась играючи - всего-то нужно было вспомнить Чистильщика, а боль от ожога все расставила по местам. Это вопрос выживания, у меня нет другого выбора.
На что может пойти человек ради выживания? Предать, убить, рискнуть всем, словом, много что может сделать человек, а вот я смогла даже утопиться. Шучу, конечно, но то, что мне пришлось перенести, чтобы выжить - мало походило на что-либо другое. Опускаясь в эту мерзкую жижу я уговаривала себя и почти преуспела в этом, но это не отменило того ужаса, когда я захлебнулась шлангом что влез в мое горло, а глаза перестали что либо видеть. Миг, когда задыхаешься от нехватки такого незаметного, но безумно нужного воздуха, отрезвляющие болезненные уколы присасывающихся по всему телу трубок, и глаза, которые приходится открыть, повинуясь тем же самодвижущимся шлангам, несколько мучительных минут, за которые вспомнилось все сразу единым радужным пятном. А потом осознание, что я могу дышать, радость и как наказание боль, которую причиняют устройства, впившиеся по ощущениям во все мышцы до костей. Кто-то давно сказал: "Болит, значит живой" - если судить по этой фразе, то я была еще как жива!
Судя по всему, обучение к выживанию началось с этого погружения, голос, возникший в темноте, шипяще поздравил меня с первой маленькой ступенькой, пройденной мной к великому зданию знаний и умений, которые у меня появятся, если я и дальше смогу преодолевать себя. Это были единственные внятные слова, а потом на меня хлынул такой поток звуков, образов, вкусов, запахов и ощущений, что казалось, я сошла с ума. Я не могла шевелиться - плотно укутанная коконом проводов и всяких присосок в довольно тесном контейнере, я даже не могла потерять сознание - поскольку каждый раз резкие уколы боли возвращали меня в сознание. Ощущение запертости, нехватки воздуха и постоянно усиливающейся головной боли, все это компенсировалось дополнительным бонусом, в виде постоянно двигающимся по мне манипуляторам, которые, то делали надрезы на коже, иногда рассекая мышцы до кости, то хорошенько прикладывали меня током, да так, что колотило меня знатно. Что я знала о боли до этого? Больше было страха перед нею. О да, конечно был чистильщик с его выжигающим разум прикосновением, оставившим незаживающий след. Теперь не осталось даже страха, тупое терпение, наслаждение краткими мгновениями передышки и боль, боль, боль! Тяжелей всего было переносить моменты, когда местом очередного испытания избиралась моя искалеченная ожогом левая щека, вот тогда я умирала и воскресала при каждом импульсе боли.
Сколько времени я провела в этом вместилище страданий, не знаю, но я стала забывать все, почему я тут, зачем.... Все, что я хотела это просто перетерпеть, вздохнуть и вновь терпеть. Но в какой-то момент появилось и разнообразие - тот сумбур, бомбардирующий все органы чувств, стал, наконец, складываться во что-то понятное. Попытки понять и радость, когда это удавалось, помогали заглушать нестерпимую боль, но это еще не все...
Наверное, я все же сошла с ума, потому что я нашла собеседника, и не одного. Я была уверена, что говорю сама с собой, но прекращать это не хотелось, эти беседы приносили облегчение. Началось все просто - когда я распознала очередной образ, что возник в моем измученном воображении, точнее мне показалось что то, что я вижу не хаотичный набор пятен, а скорее молекулярная модель помещенная во что-то, я возмутилась. Возмутилась вслух... в смысле, мысленно возмутилась:
– Нафига мне эта хрень! Зачем мне эта идиотская формула неизвестно чего неизвестно в чем!!!
– и собираясь дальше развивать свои вопли, чтобы всласть поругаться до того как очередной укус боли сбросит меня в пропасть отчаяния, я совершенно обалдела услышав вполне четкое:
– Вовсе не идиотская формула, внимательней нужно принимать знания, тогда бы ты поняла, что это такое.
– Э... Ерунда! Как можно понять то, чего не знаешь! Какие знания, какой прием, когда меня то и дело долбят током!
– Вот потому и долбят, чтобы лучше усваивалось!
– сварливо отозвался голос, мужской голос?
– Во блин, да ты кто такой и вообще...
– я тут только осознала, что голос изъясняется со мной на чистом русском!
– Ой-ой, подумаешь, могу и помолчать, майся тут в одиночестве!
– возмутился голос, а я закричала, мысленно конечно, но изо всех сил и с отчаянием.
– Стой! Пожалуйста, не уходи!..
– дальше продолжить не удалось, поскольку на меня плеснула новая порция боли, в этот раз были все ощущения, что мне отрезали расплавленной гильотиной кисти рук. Я взвыла, захлебываясь мерзкой жидкостью и упрямо лезшей в мое горло трубкой и где-то на краю сознания услышала тихое:
– Не уйду, не волнуйся - я всегда с тобой, малышка...
***
Первым делом, придя в себя, я тихонько позвала:
– Эй, ты где?
– не услышав ответа я испытала такой прилив отчаяния, что даже обрушиваемый на меня шквал "знаний" как назвал это таинственный голос, затих и отдалился, а я продолжала взывать поддаваясь наконец всепоглощающей истерике, которой мне каким то чудом до этого удавалось избегать:
– Где ты!? Ну, пожалуйста!!! Не бросай меня!!!..
За своими воплями я не сразу и расслышала успокоительный баритон моего собеседника:
– Зачем же так орать, малышка, я ведь обещал, что не уйду! Я всегда буду с тобой, пока ты этого хочешь...
Такого сокрушительного облегчения я не помнила, мысль о том, что я теперь не одна, что со мной кто-то говорит, да еще так покровительственно, боюсь, слезы потекли у меня и в реальности.
– Я никогда не захочу, чтобы ты ушел! Правда! Говори со мной!
– Я только этим и занимаюсь, - голос засмеялся, - пока ты хочешь, я буду говорить, и даже помогать!
– Помогать? Это как?
– подобное заявление меня мало что удивило, а голос, вздохнув, как усталая нянька, терпеливо объяснил:
– А разве ты не замечаешь, что те блоки знаний, напрямую впихиваемые в тебя, кстати, довольно грубо, уже не давят как прежде?
Эти слова меня заставили задуматься - действительно, прежнего насилия я не ощущала, да, фоном, что-то звучало, светилось, но именно что фоном! Следующий вопрос был закономерен: