Вор и проклятые души
Шрифт:
— У них черные глаза, — добавил я.
— Нежить? — спросил инквизитор.
— Нет, живые. — Я покачал головой.
Одна из них согрела своим телом, дьявольская гончая напала на меня и вышибла дух. Я потерял сознание и был бы растерзан — так же, как наемники вице-короля, но Алиса убила тварь. Уложила меня подле нее. Остывая, жуткий хищник отдавал свое тепло, и я не замерз, пока не пришел в себя.
Делиться последним воспоминаниями я не стал.
— Гораздо хуже, что они могут обретать невидимость, — произнесла Ирма. Взор вампира бегал по деревьям.
— Сказывали, — продолжил я, — что гончие не трогают приспешников Низверженного. Но что с нами? И что с ними? Они ведь называются дьявольскими?
Это я услышал от Алисы, когда она открылась мне на стоянке Манрока. Там же она призналась в любви. Я вздохнул. Горько осознавать, как далеко сейчас моя любовь. Должно быть, она уверена, что Николас Гард мертв, потому что видела мою смерть собственными глазами.
— Что с ними? — вспылила Ирменгрет. — Пустое у них название! Ему они не служат!
Вампирша оскалила клыки.
— Спрашиваешь еще, что с нами? Хочешь проверить? Мы Возвратившемуся богу точно не служим!
— Не хочу, — я тоже повысил голос, — но не пора ли убраться отсюда? Ты говорила, что с нами для того, чтобы вывести из Запустения.
— Я здесь, — согласилась вампир, — чтоб вывести из проклятых лесов тебя и Войну, а старик…
— Старик идет со мной!
Ирма примирительно подняла руки. Длинные клыки исчезли.
— Как скажешь, Николас! — Вампирша улыбнулась, чтоб унять мою злость. Получилось у нее плохо.
— Так что? Валим? — Бран потянулся, хрустнув шейными позвонками.
Война был нарочито спокоен, даже слишком спокоен. Значит, ему тоже не по себе.
— Ирменгрет, — я смотрел на вампиршу, — мы уходим?
— Не медля ни мгновения! — Ирма направилась в лес. Она не оглядывалась, будто ей совершенно безразлично, последуем мы за ней или нет.
Взмахнув рукой, инквизитор погасил костер и вдруг замер над почерневшими дровами.
— Чего застыл? — проходя мимо, Война хлопнул его по плечу. — Ирма не будет ждать!
— Велдон! — Я напустился на инквизитора. — Что на тебя нашло? Давай! Идем!
Монах был растерян. Смотрел, казалось, на меня, но куда-то мимо.
— Идем же!
— Да, конечно!..
Он двинулся за нашим маленьким отрядом, ступая последним. Спросить, что поразило монаха? Да черт с ним! А еще с Браном и Ирмой! Я устал от них и шел, не проронив ни слова.
Остальные тоже, наверное, не горели желанием говорить. Ступали по снегу молча, погруженные в собственные мысли. Даже не спрашивали, куда Ирма ведет нас. Вампирша так и не обернулась ни разу. Она шла первая, за ней Бран, а после я и инквизитор.
Шли легко, лес не был чересчур густой. Конечно, порой приходилось и нагибаться, и отодвигать ветки, но в целом выбранный Ирмой маршрут не доставлял трудностей.
Окончательно рассвело… Я поднял взор к небу, затянутому серыми тучами. Тоска-то какая! Вместе с ночью ушел мороз. Меж деревьев стелился туман, скоро он съест тонкий слой помокревшего снега, и мы продолжим путь по грязи да по лужам.
— Магия! — подал голос монах. — Гард, ты слышишь меня?
Отвечать не хотелось, но он же не отстанет… Я неохотно обернулся; впрочем, отставать от Ирмы и Брана тоже не собирался. Мы будем говорить, не сбавляя шага.
— Ну? — буркнул я.
Велдон поравнялся со мной.
— Магия! — заговорил он. — Я потушил огонь магией Неакра. Черной магией!
— Что с того? Ты использовал черную магию не впервой.
— Конечно! И всякий раз я осознанно обращался к воспоминаниям Неакра, а затем к его магии. — Томас Велдон был взволнован. — Но сейчас погасил огонь проклятым колдовством, даже не подумав, что именно делал в тот миг.
— Это важно? — уставшим голосом спросил я.
Чего опять ему неймется?
— Ты совсем ничего не понимаешь? Я сжился с черной магией настолько, что она стала частью меня! Я колдовал, не думая, что делал в тот миг. Пусть это колдовство совершенно пустяшное. Но оно запретное! Черное! Дьявольское! И оно — часть меня! Я проклят!
— Мы все прокляты!
— Прокляты. Но наше проклятие — не предел. Мы падаем все ниже и ниже. Ты слышишь меня, Гард?
— Слышу. Ты твердил уже про грехопадение, — я вздохнул, — и не раз.
Как же он достал со своим нравоучением. Я… мы — те, кто есть, и те, кем стали. Мы шли на это ради своих целей. Простых в общем-то целей — спасти любимую и избавить от пленения дочь.
Томас Велдон верит в свет, но творит тьму. А я… Обо мне и говорить нечего. Я связал Орнор с сатаной и призвал всадников апокалипсиса. Скоро настанет конец нашего мира, и я тому виной. Однако вины мира в этом не меньше. Возможно, он заслужил свой конец. Я лишь маленькая песчинка, которая склонила чашу весов.
Кровь и песок! Я оправдываюсь! Но иначе сойду с ума!.. Я до крови закусил нижнюю губу. Боль помогла отвлечься от черных мыслей. Что несет инквизитор? Я перестал его слушать.
— …и черная магия Неакра давалась мне через боль, — продолжал Велдон. — Чем больше я брал силы, тем невыносимей она была. Боль едва не убила меня в Волчьем доме! А сейчас?
Церковник замолк. Мы шли, и он сверлил меня взглядом. Я не выдержал:
— Что сейчас?
— Я погасил огонь черной магией, даже не помыслив о ней. Походя! — Взгляд инквизитора, казалось, сейчас прожжет меня насквозь. — И я не почувствовал боли! Да! Да! Черная магия стала частью меня!
— Святой отец… — начал я, думая, как бы унять его. Он почти в истерике!
— Не называй меня так! — Монах разошелся. — Слышишь? Я уже просил об этом! Не называй! Никогда!
Я опешил от напора, с которым Велдон набросился на меня.