Вор и убийца
Шрифт:
— Хорошо бы, — Фосс дотронулся до шрама на шее, мотнув головой вправо и влево. — Морок почти закончил подготовку к походу. Завтра-послезавтра он вернется в становище, чтоб идти с Роем в Запустение.
— Без меня думали отправляться?
— Без тебя. Мы рассудили, что ты погиб. Той ночью напали дьявольские гончие, от них не уйти. Если только кто-то один не пожертвует собой… Тогда… Тогда они прекращают гон.
— Я не жертвовал собой.
— Знаю, — проинес Фосс и опустил взор. Он стал похож на побитую собаку. Я впервые видел его таким. — Прости, но с гончими только так. Или один, или все.
Мне вдруг захотелось, чтобы мы — я, церковник и лейтенант — задержались в пути на несколько дней. Чтобы люди кардинала Антуана ушли в Запустение без меня. Ведь я только инструмент для них, коим можно и пожертвовать. Давние подозрения о собственной роли в походе за перстнем вспыхнули с новой силой… Или один, или все… Не все вместе… Хотя без меня они тоже обречены. Но мое предназначение становится предельно ясным.
— Рассказывай, — Оливер попытался ободряюще улыбнуться.
Эх, Фосс, у тебя куча достоинств, но только не притворство. Чего не скажешь о воре, выросшем в Семиградье. Я отбросил на время все домыслы и начал обстоятельное повествование про то, что случилось с момента нашего расставания. Я ничего не таил и постоянно подчеркивал силу веры святого отца, лихость палаша Тейвила и Дар Герингера. Теперь я вижу в них шанс не только против ужасов Запустения: они не служат арнийскому первосвященнику, и вместе с ними я не окажусь в одиночестве средь людей кардинала. Уверен, что и Морок пляшет под дудку Фосса.
Повествование выдалось долгим. Появившаяся молодая орчиха затворила бойницы. На дворе окончательно стемнело. Тень, как мне казалось, затаилась сразу где-то за частоколом. Но сейчас больше волновала не она — я настроился на долгий спор с Оливером о троих новых участников похода.
— Ты хочешь, чтобы офицер из палаты Тайных дел следил за пленником с его странным Даром, а молитвы инквизитора отгоняли нечисть? — дымя трубкой, спросил Оливер. Ответить я не успел, потому что бывший наемник произнес. — Согласен.
— Согласен? — я не поверил услышанному.
— Да, — кивнул Фосс, — твои доводы разумны. У вас есть пара дней, чтобы перевести дух. Квартировать будете в доме Манрока. Сходи узнай, где вам постелят да и насчет ужина тоже спроси, а я над картами еще посижу. Поутру с лейтнентом загляни, потолкуем.
— Ладно, — я поднялся с табурета, на котором сидел во время разговора. — До завтра.
В помещении, где раньше сидели портнихи, сейчас у печи возились две женщины. Вкусно тянуло тушеным мясом. Ох, есть-то хочется! Однако женщины в мою сторону не взглянули. Да и ладно, хотелось выйти на улицу, чтоб в одиночестве обмозговать сговорчивость Фосса. Неспроста его покладистость! Нельзя допускать до секретной миссии чужаков, а он согласился. Значит, лишние глаза и уши из Запустения не вернутся. Как и вор…
Дважды поклонившись, я вышел на улицу и натянул на голову шляпу. Похолодало, я поправил шарф и закутался в плащ Ночь, как и день, выдалась безоблачной. На небе светили яркие звезды. Становщие погрузилось в темноту, которая лишь в нескольких местах разгонялась факелами. Но деревня орков ещё не спала, то там, то здесь слышались голоса.
Свернув за угол, я очутился в укромном месте. У глухой стены без бойниц, в тупике, огороженном с трех сторон запертыми сараями. В дальнем углу у поленицы темнела колода для колки дров. Я умостился на ней, чтобы еще раз все обдумать в тишине и покое. Память вернула к трактиру 'Гусь и окорок' и Антуану! Проклятый пепел! Как же угораздило тогда попасться на клятвенный крест! Второй раз за мою треклятую жизнь.
Вдруг повеяло холодом, и отнюдь не дуновением ветра.
Из темноты шагнула черная фигура. Тень!
— Здравствуй, Николас, — прозвучал знакомый голос.
— Алиса?..
Глава 32
Убийца
— Алиса, — повторил я. — Что вы тут делаете?
Магия обострила слух, усилила зрение. В семи или восьми футах стояла темная фигура с надетым на голову капюшоном и черной маской на лице. Я вскинул два пистоля, но в тень не разрядил. Потому как голос принадлежал Алисе Кайлер — племяннице кардинала Антуана.
Она приблизилась на два шага. Левый пистоль задрожал. Проклятый пелеп! Что, если предо мной не Алиса? Что, если это дьвольская уловка? По виску сбежала струйка пота.
— Не стреляй!
Дьявол! Но это её голос! Она подошла, уперевшись грудью в пару стволов. Тень медленно подняла руки и откинула капюшон, на плечи упали золотистые локоны; затем она сняла маску. Алиса Кайлер!
— Кто ты или что ты такое? — сдавлено произнес я.
— Я люблю тебя, Николас.
Кровь и песок! Оружие опустилось, дула пистолей смотрели на землю, а я отступил на два шага назад. Дальше не мог, мешала бревенчатая стена.
— Что ты сказала?
— Я… я люблю тебя.
Она говорила взволновано. Я непонимающее уставился на тень, превратившуюся в Алису Кайлер и признавшуюся мне в любви.
— Что происходит? — только смог произнести я.
Тень сняла перчатку с правой руки, осторожно коснулась моей скулы и провела пальчиками по щеке. Затем она поцеловала. Жарко, горячо впившись губами в мои губы. Я утонул в её поцелуе.
— Теперь слушай, — прошептала Алиса, отстранившись и чуть отойдя в сторону, чтобы видеть мои глаза. — Я действительно та, за кого себя выдаю. Алиса Кайлер, сирота и единственная племянница Антуана де Сош. С двенадцати лет пребываю в Тиме в девичьем пансионе при папском дворе, и с четыренадцати лет моя жизнь и душа более не принадлежат мне.
Она произнесла избитую фразу, какую часто бросали бывшие воспитанницы пансионов благородных девиц. Но в устах Алисы эти слова приобрели жуткий смысл:
— Пансион для девиц благородного сословия при дворе Его Святейшества на самом деле не совсем то, чем называется.
Тень, вернее Алиса, произнесла полное наименование самого известного дома для воспитанниц на всем Орноре, здание этого пансиона примыкало к дворцу самого папы в Тиме. Я слушал и не понимал, что будет дальше. После поцелуя чувства пришли в полное смятение. Черт возьми! Она сказала, что любит меня? Но Алиса, милое создание, встреченное мной на дороге к замку Сош, оказалась жуткой тенью, что шла по пятам, оставляя позади себя кровавый след!
— Наш пансион — это место… — продолжив, Алиса тут же осеклась, опустила взор и зачем-то извинилась — Прости, мне трудно говорить… Уже долгие годы шефом пансиона является епископ Лаззар Примас. Его слово закон даже для матушки-настоятельности. Лучшие воспитанницы получают стипендию, которую оплачивает Лаззар, и он лично курирует дальнейшую учебу и судьбу выбранных им девиц, устраивает их замужество. Всегда очень удачное. А еще епископ Лаззар часто беседует с воспитанницами, подолгу запершись в своем кабинете. В Тиме ходят неприличиные слухи на сей счет. Но лучше бы они были правдивы…